От мира сего
Шрифт:
— Чего вы дурите, родители? И ты одна, и папа мыкается в одиночестве. Зачем это все? Кому это нужно?
Серафима Сергеевна отвечала:
— Так получилось, Вася.
С дочкой она была неизменно терпелива, не возражала ей, не пыталась с ней спорить.
В конце концов дочь отстала от нее:
— Каждый сходит с ума по-своему, видно, тебя не переделать.
— Поздно меня переделывать, — с кроткой твердостью отвечала мать.
…— Что делает твоя дочь? — спросил комбат.
— Она артистка, — ответила Серафима
— В каком театре?
Она назвала театр, хорошо известный и любимый москвичами.
— Быть артисткой такого театра — большая честь, — сказал он.
Она повторила:
— Вася никому не известна, вряд ли тебе приходилось слышать о ней.
— Как ее фамилия?
— Костомарова.
— В самом деле, не слышал, — признался он.
После окончания училища Васю приняли в этот театр, славный своими традициями. Ее учитель, один из режиссеров театра, постарался взять Васю к себе.
С самого начала было ясно: есть бесспорная, так называемая сценическая внешность, превосходные данные, и больше ничего.
Она не умела двигаться, не владела своим голосом, на сцене держалась как деревянная. Главный режиссер театра — знаменитый старик, из породы тех долго не блекнущих стариков, которыми был славен театр, увидев ее на сцене, закрыл лицо обеими руками.
— Боже мой, да что же это такое?
Однако ей хотели было поручить главную роль в новом спектакле, внешне она подходила по всем статьям, но после нескольких репетиций режиссер, изрядно побившись с нею, изрек утомленно:
— Вряд ли что-нибудь у нас получится…
Вася плакала, обвиняла всех в интригах, в дьявольских кознях.
— Мне просто завидуют всякие бездари и уроды…
Серафима Сергеевна страдала за нее, а отец, несмотря на свою любовь, говорил:
— Поверь, девочка, пока не поздно, надо менять профессию.
— Ни за что! — кричала Вася. — Я еще докажу вам всем, чего я стою!
Она вышла замуж за известного кинорежиссера, он снял ее в своей картине. Пока шли съемки, Вася, усталая, но счастливая, уверяла мать:
— Вот увидишь меня на экране — ахнешь!
Фильм успеха не имел. Было несколько рецензий, утверждавших в один голос: главная героиня не сумела справиться с ролью.
Вася плакала исступленно.
— Это только лишь происки врагов, ничего другого…
Ее муж, кинорежиссер, вначале сочувствовал ей, потом стал все более отдаляться от нее. В конце концов они разошлись. И тут же появился новый муж, уже совсем другого калибра, директор крупного завода, человек много старше ее годами, влюбившийся в нее как мальчишка.
Она бросила его через год.
— Мне с ним скучно, мы до того разные…
— Вася, сколько можно? — спрашивала Серафима Сергеевна. — Сколько еще будешь менять мужей?
— Обещаю навсегда успокоиться только в могиле, — посулила ей Вася.
Она
Прекрасное лицо ее стало жестче, определенней в своих очертаниях, фигура немного отяжелела.
Может, был бы у нее ребенок, жизнь ее получила бы иное звучание?
Так думала Серафима Сергеевна, но Вася ни за что не желала иметь детей.
— Вот еще, только этого не хватает!
Она не была ни злой, ни доброй, ни глупой, ни умной. В сущности никакой. Одно неистощимое, ненасытное честолюбие владело ею, честолюбие, которому не суждено было осуществиться.
И еще — в последнее время она стала недоверчивой, даже в чем-то озлобленной. Радовалась чужим неудачам, признаваясь откровенно:
— Когда врагам плохо, я ликую!
— Какие такие у тебя враги? — спрашивала мать.
Вася разражалась громким, деланным смехом.
— О, у меня больше, чем волос на голове, врагов, завистников, всякого рода недоброжелателей…
Сжимала в кулак маленькую, энергичную руку:
— Моя бы воля, я бы их всех раздавила, одного за другим…
— Не пожалела бы никого?
— Конечно, нет. Думаешь, они бы меня пожалели?
Любимой книгой ее был «Граф Монте-Кристо».
— Вот у кого следует учиться, как мстить врагам, — говорила она. — Обдуманно, неторопливо, изысканно, так, что враг и понятия не имеет, откуда и почему у него одна беда сменяет другую, а между тем это все он, граф Монте-Кристо, тот, кто на всю жизнь запомнил зло, которое ему причинили, и теперь мстит и будет мстить до конца.
Иной раз она совершала поступки, удивлявшие всех, кто ее знал. Нещадно ссорилась со своими коллегами, плела интриги против режиссеров, которые, по ее мнению, явно придирались к ней, порой неожиданно сходилась с людьми, решительно далекими от нее, зато могущими, по ее мнению, так или иначе содействовать карьере.
Однажды она на короткое время сошлась с главным администратором большого концертного зала, он посулил ей вначале золотые горы — организовать для нее концертные выступления, моноспектакли, однако не выполнил ни одного своего обещания, а вскоре придрался к чему-то совершенно незначительному и заявил, что вместе им не по пути.
Как позднее стало известно, по пути ему оказалась молоденькая выпускница эстрадной студии, бесспорно одаренная, очень цепкая, сумевшая выжать изо всех возможностей главного администратора все то, что она считала нужным и важным для дальнейшего продвижения.
А Вася, не теряя надежды, снова искала, и опять разочаровывалась, и опять продолжала бесконечный свой поиск…
…— Как, довольна дочкой? — спросил комбат.
— Она моя дочь, этим все сказано.
— А все-таки? — настаивал он.