От прокурора до «контрреволюционера»
Шрифт:
в) заключение в исправительно-трудовые лагеря.
Кроме того, иностранные подданные могли подвергаться высылке за пределы СССР.
В заседаниях Особого совещания предусматривалось обязательное участие Прокурора СССР или его заместителя, который в случае несогласия, как с самим решением Особого совещания, так и с направлением дела на его рассмотрение, имел право протеста в Президиум ЦИК СССР, при этом исполнение решения Особого совещания приостанавливалось.
После Великой Отечественной войны в ссылку стали отправлять лиц, уже отбывших длительные сроки лишения свободы.
Так, 21 февраля 1948 г. изданы Указ Президиума Верховного совета СССР «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытии наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР» [55]
55
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С. 46.
56
История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов: Собрание документов: В 7 т. Т. 2: Карательная система: структура и кадры. М., 2004. С. 326–327.
Указанными документами предусматривалось направление всех шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников других антисоветских организаций (групп) и лиц, представлявших опасность по своим антисоветским связям и враждебной деятельности, по истечении срока отбывания наказания в лагерях и тюрьмах (со времени окончания Великой Отечественной войны) по решению Особого совещания при МГБ СССР в ссылку на поселение под надзор органов МГБ (в районы Колымы, Красноярского края и Новосибирской области, а также в Казахскую ССР).
В связи с этим Министром государственной безопасности СССР и Генеральным прокурором СССР издано совместное совершенно секретное письмо от 26 октября 1948 г. № 66/241сс «О направлении в ссылку на поселение всех освобожденных по отбытии наказания из лагерей и тюрем после окончания Великой Отечественной войны» [57] .
В соответствии с данным письмом начальникам органов МГБ предлагалось по мере выявления относившимся к обозначенным категориям лиц, освобожденных по отбытии наказания из лагерей и тюрем после окончания Великой Отечественной войны, в том числе и тех, сроки наказания которым истекли во время войны, но они были задержаны в лагерях и тюрьмах до окончания войны, арестовывать и предъявлять обвинение в соответствии с составом преступления, за которое они отбывали наказание.
57
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. Ч. I. Курск, 1999. С. 393–395.
Следствие по таким делам следовало вести в направлении выявления антисоветских связей и вражеской деятельности после освобождения преступников из тюрем и лагерей, направляя дела по окончании следствия по подсудности. Если же в процессе следствия таких данных получить было невозможно, дела подлежали направлению в Особое совещание при МГБ СССР для применения к арестованным ссылки на поселение.
Прокуроры, как и начальники органов МГБ, несли личную ответственность за направление в ссылку на поселение. Им предписывалось перед арестом «тщательно изучать архивные следственные дела, по которым эти лица были осуждены, не допуская необоснованных арестов». В отношении лиц, осужденных бывшими тройками НКВД – УНКВД, вопрос об аресте и ссылке на поселение должен был решаться только при отсутствии сомнения в правильности их осуждения тройками. Стариков, беспомощных инвалидов и тяжелобольных при отсутствии материалов об их вражеской деятельности после освобождения из лагерей и тюрем арестовывать не следовало.
В силу секретности предписаний вновь арестованные люди считали происходившее
При упразднении в 1953 г. Особого совещания в Указе Президиума Верховного совета СССР от 1 сентября 1953 г. обговаривалось, что жалобы и заявления осужденных Коллегией ОГПУ, тройками НКВД – УНКВД и Особым совещанием об отмене решений, сокращении срока наказания, досрочном освобождении и снятии судимости подлежали рассмотрению в Прокуратуре СССР с предварительным заключением по этим делам МВД СССР. Верховному суду СССР предоставлялось право рассматривать по протесту Генерального прокурора СССР решения бывших внесудебных органов.
Чуть позже, 10 марта 1956 г., Указом Президиума Верховного совета СССР [58] установлено, что впредь направление в ссылку могло иметь место только по приговорам судов.
Работникам прокуратуры, как и любого другого ведомства, не удалось избежать репрессирования. Более тысячи из них были арестованы и обвинены в контрреволюционных преступлениях. Подсчитать точное количество затруднительно, поскольку в регистрационных документах органов государственной безопасности не всегда отмечались должности обвиняемых. Кроме того, зачастую людей заблаговременно увольняли из прокуратуры, и они даже устраивались на новую работу, но потом им вменялась в вину контрреволюционная деятельность в бытность прокурорской службы.
58
Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993. С. 47.
Многих ожидал расстрел либо длительные сроки лишения свободы, но также были факты (как и по лицам, не работавшим в прокуратуре) прекращения уголовных дел в ходе предварительного следствия и оправдания судом.
Репрессиям подверглись лица, занимавшие разные должности в органах прокуратуры: от секретарей и конюхов районных прокуратур до прокуроров РСФСР и СССР.
В 1937–1938 гг. по обвинению в совершении контрреволюционных преступлений арестованы, приговорены к высшей мере наказания и расстреляны: Николай Михайлович Янсон (прокурор республики с 1928 по 1929 г.), Николай Васильевич Крыленко (прокурор республики с 1929 по 1931 г.), Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (прокурор республики с 1934 по 1936 г.), Фаина Ефимовна Нюрина (прокурор республики с 1936 по 1937 г.), Иван Алексеевич Акулов (прокурор СССР с 1933 по 1935 г.). В 1954–1955 гг. Военной коллегией Верховного суда СССР они полностью реабилитированы.
Инициаторами привлечения работников прокуратуры к уголовной ответственности, как правило, выступали сотрудники органов государственной безопасности и комитеты партии, однако в ряде случаев уголовные дела в отношении работников прокуратуры возбуждались судами или по непосредственным указаниям вышестоящих прокуроров.
В настоящей монографии рассказывается о нелегких судьбах некоторых работников советской прокуратуры, трудившихся в разных регионах страны и ставших в одночасье врагами народа. Подробно приводятся данные о ходе расследования в отношении них уголовных дел о контрреволюционных преступлениях. Для ощущения духа тех лет рассказы (очерки) сопровождаются работами советских художников.
При подготовке настоящей монографии использованы материалы из Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива экономики, Российского государственного военно-исторического архива, Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, архива государственного музея истории ГУЛАГа, а также центральных региональных архивов, архивов органов федеральной службы безопасности и прокуратуры Архангельской, Костромской, Липецкой, Магаданской, Мурманской, Нижегородской, Новгородской, Пензенской, Рязанской, Саратовской, Ульяновской областей, Республик Алтай, Коми, Саха (Якутия) и Северная Осетия – Алания. Сведения о многих документах приводятся впервые.