От выстрела до выстрела

Чеснокова Юлия Олеговна

— Кажется, — сказала Оля, — моё согласие или не согласие уже ничего не изменит. Через час весь двор будет судачить о нашей встрече и, чтобы не быть посрамлённой, придётся признать, что у меня появился жених.

— И почему говорят, что женское любопытство — дурное качество? Передай этим барышням мою благодарность.

— Но, не забывай, ты оставил за мной право расторгнуть помолвку!

«И сделаю всё, чтобы у тебя не возникло желания им воспользоваться» — подумал Пётр.

Примечание:

[1] Никоим образом, ни в коем случае (по-французски)

Глава XV

Петя

посетил нового ректора, Ивана Ефимовича Андреевского. Он его знал только со стороны, поскольку тот был правоведом, а на физико-математическом факультете юриспруденцию не изучали. Прежний ректор, Андрей Николаевич Бекетов, преподавал ботанику, Столыпин сдавал ему экзамены и на первом, и на втором курсе (оба раза на отлично)[1], профессор хорошо своего студента принимал и тепло к нему относился. Андрей Николаевич остался преподавать, но в силу утомлённости и каких-то семейных дрязг, требующих присутствия и внимания, ушёл с управляющей должности. И деликатным, личным вопросом Петру пришлось делиться с человеком совершенно чужим.

— По причине планирующейся женитьбы? — повторил Андреевский. — А вы не знаете, разве, Пётр, что по распоряжению министра просвещения женатые в университеты не принимаются и студентами быть не могут?

— Да, но я ведь уже студент. И при особых обстоятельствах такое разрешение получают.

— И какие же у вас особые обстоятельства? — ректор пролистал матрикул. Хорошие оценки, своевременные оплаты — не стипендиат. Второй курс и вовсе окончен на высшие отметки. Вряд ли Столыпин женится ради тёплого угла и сытного стола, как делают бедные студенты в Петербурге.

— Любовь, ваше превосходительство.

Иван Ефимович улыбнулся.

— Романтик на физико-математическом факультете? Как вы сочетаете это с усердием, научностью и показательным поведением? — за разговором профессор подглядел в личное дело и нашёл там инспекторские характеристики.

— От всего сердца, ваше превосходительство.

— Так-так-так, — задумавшись, Иван Ефимович огладил тёмную бороду с проседью. — Министерство наше собирается вводить новый устав для университетов. Не знаю, когда это будет — не первый год рассматривают. Говорят, что в нём правила ужесточатся, в том числе на брак для студентов. Университеты потеряют часть свобод, и даже университетское руководство не сможет предоставлять какие-то разрешения, не согласовав их выше. Когда вы собираетесь жениться?

— Не раньше грядущего лета, должно быть.

— До лета многое может поменяться. Вы, Столыпин, учитесь пока что, а с разрешением на женитьбу позже придёте.

Андреевский отнёсся с пониманием к просьбе Петра и согласился, если тот берёт на себя такую нагрузку, предоставить ему в конце учебного года полную экзаменовку, чтобы через год Столыпин засел за диплом. Но ректор всё же отправил его к Бекетову, договориться о тематике выпускной работы. К такому надо готовиться загодя, искать существующие учёные труды, проводить исследования. Естественники сталкивались с необходимостью проводить опыты для своих выпускных работ, а это — время, деньги, помощь дополнительных людей. Обо всём следовало позаботиться. Но Петю больше озаботила затычка с разрешением на брак. Оставшийся открытым вопрос не давал покоя.

Выйдя от Ивана Ефимовича, Петя пошёл к кабинету Бекетова, у которого обнаружил молодого человека, топтавшегося под дверью.

— Вы к Андрею Николаевичу?

—

Да.

— Занят?

— Просил подождать.

Петя кивнул, становясь рядом. Незнакомец был совсем юн — едва выпускник гимназии с совершенно гладким лицом и волнами зачёсанными назад непослушными волосами, пытавшимися топорщиться в разные стороны, если бы юноша не поправлял их то и дело. На косоворотку у него был надет пиджак, лицо — чересчур серьёзное, какое бывает у школяров, силящихся понять что-то ещё не подвластное их уму.

— Только поступили? — поинтересовался Петя.

— Да. Вот… кое-что по книгам хотел спросить.

— Пётр Столыпин, — представился он тому.

— Александр Ульянов[2].

— Вы откуда?

— Из Симбирска.

— Далеко! — улыбнулся Петя.

— Да, ехать долго пришлось… а вы?

— В Петербург приехал из Орла. До этого учился в Вильно.

— О-о, там же был знаменитый Виленский университет! — восторженно отметил Ульянов.

— Да, был, — «Но закрыт полвека назад из-за беспокойного студенчества и смущающего умы преподавательского состава, — подумал Столыпин, — ничему людей не учит жизнь, и наши студенты своими прошлогодними выходками это подтверждают. Из-за буйных дураков порядочным людям однажды учиться негде будет. Разве что дураки откроют свои заведения, и они станут единственными источниками своеобразного просвещения, вернее того, что будет просвещением в их понимании, а на деле, скорее всего — тьма кромешная. Но самое обидное, что из-за их глупостей должны страдать те, кто просто хочет жениться! Если бы не студенческие волнения, правила для них не устрожались».

— Входите! — раздался за дверью голос Андрея Николаевича, и Ульянов поспешил юркнуть за неё. Петя остался ждать своей очереди.

Вернувшись на новую квартиру, в которую организовал переезд при прибытии в Петербург, Столыпин обнаружил приехавшего брата, вокруг которого кружила Аграфена:

— Вот, кушай, кушай! Я напекла токмо. Оба соколика на месте! Вот хорошо, вот спокойно мне теперь!

— Аграфена, что с нами станется? — бросил Петя и приобнял стареющую женщину. Отпустив, подошёл к столу и похлопал сидевшего по плечу. — Саша, с приездом! Рад, что ты нашёл мою записку по старому адресу и не заблудился. Как успехи?

— Неплохо, — он указал на комод, где лежала перевязанная стопка бумаг и писем, — улов есть! Только объясни, какого лешего ты переместил нас сюда? От Моховой в два раза дальше до университета!

«И в два раза ближе к Аничкову дворцу» — подумал Пётр.

— Мне тут больше понравилось.

— Чтобы ты что-то делал вот так непрактично? — не поверил Александр, но лезть с расспросами не стал, поинтересовался другим: — А у тебя в Середниково добыча была?

«Кто-нибудь бы посчитал, что я поймал за хвост редкого, диковинного зверя, да отпустил его по неразумности своей, отказавшись от сулящей выгоду удачи».

— Всего одна книга. Я ещё не был у Бильдерлинга. Сходим вместе?

— С радостью! Я что подумал… не хватает у меня усидчивости писать крупные произведения. А вот короткие заметки мне нравятся. Я пока был в Колноберже, почувствовал, как интересно доискиваться чего-то, описывать какое-то событие, восстанавливать его по частицам. Что, если податься в журналистику? Писать в газеты.

— Если по душе такое занятие — почему бы нет? — присел Петя и дотянулся за пирогом. — Аграфена, а мне чашку дашь?