От выстрела до выстрела
Шрифт:
— Но есть какие-то принципиальные вещи? Что-то, что ты считаешь обязательным в супружеской жизни. Чтобы жена была молчаливой или, наоборот, весёлой, чтобы было десять детей, или наоборот — один, два. А досуг? Проводить его вместе или порознь?
Петя опять задумался. Ему вспомнилась родительская ссора из детства, значение которой он понял несколько лет спустя. Мать кричала отцу: «Мужчины — похотливые животные! Я устала быть постоянно отяжелевшей, устала!» — потом она заплакала и, выпихнув мужа из комнаты, закрылась. Четверых детей она родила почти подряд: Маша родилась через полтора года после Миши, он, Петя, родился почти ровно через год после Маши, а Саша — через восемнадцать месяцев
— Начну с конца: досуг я хотел бы проводить вместе, но если один из нас устанет, то другой должен отнестись с пониманием и дать отдохнуть. В то же время, если тебе очень захочется куда-то, или просто поговорить — я никогда не закроюсь и не попрошу оставить меня в покое. Дети? Я хотел бы большую семью, но если тебя это не устраивает, то двух мне хватит. Мальчика и девочки.
— А если родится две девочки? — не упустила момента уточнить Оля.
— Ну… — Петя изобразил глубоко погружённый в проблематику вид, посмотрев вдаль и прищурившись на солнце. — Тогда нужен будет третий ребёнок.
— Допустим. Но имя для первой дочери выбираю я.
— И как ты её назовёшь?
— Марией, как мою мамa.
— Но сын будет Аркадий.
Нейдгард поморщила носик:
— Мне не нравится.
— Ничего не попишешь, это родовое имя, я назову первого сына только в честь отца. Если бы ты вышла замуж за Мишу, тебя бы ждало то же самое.
— Правда? — захлопала она, изумлённая, ресницами. — Мы с ним этого не успели обсудить…
Пете польстила выданная информация. Он был приободрен и окрылён тем, что Оля ни с кем не строила таких далекоидущих планов, как с ним. А ведь Миша погиб незадолго до свадьбы! Столыпин не смог оставить это при себе и спросил:
— Оля, ты говоришь, что не можешь выйти за меня, пока не узнаешь достаточно, пока я не отвечу на важные вопросы, но при этом за Мишу собиралась выйти, не зная ничего?
Она поалела, пойманная на противоречии. Но что было сказать? Что влюблённый и бравый офицер закружил её в своей пылкой страсти и она, увлечённая им не меньше, чем он ею, совершенно перестала думать? В полку даже видели, как они целовались, отступать было нельзя — свадьба должна была состояться! Хотя последний месяц перед роковой дуэлью с Шаховским они нередко ссорились, и Ольга не раз замечала, какие несхожие у них характеры. Недавно, во всех этих думах, вызванных дофантазированными слухами от Дмитрия, она прислушалась к внутреннему голосу, шепнувшему: «А если бы Михаил не погиб — вдруг ты его вскоре разлюбила?». Но было бы поздно — они были бы уже женаты. Страх от того, как всё могло обернуться, ещё более пугающая бесчеловечная радость, что случившееся — к лучшему, не они ли заставляли Ольгу становиться предельно рассудительной теперь? Не пороть горячку, перепроверять всё многократно.
— Я была моложе и глупее, — выпалила она.
— Это было всего год назад.
— За год иногда происходит очень многое, — Оля не собиралась давать нападать на себя и бойко дала отпор: — Ты изменился и за меньший
— Самое главное? Я получил твоё письмо, — широко улыбнулся он. Но Нейдгард что-то почувствовала:
— Нет, точно было что-то ещё!
— Я, наконец, заглянул к цирюльнику, — провёл ладонью по уложенной отрастающей бороде Петя, — а ты, мне кажется, просто меня морочишь.
— Я? Нет! — вспыхнула Ольга, но поскольку Столыпин говорил это с улыбкой, они оба рассмеялись. — Чем я тебя морочу?
— Всеми этими допросами, отказами, отсрочками, сомнениями… Да, я же подошёл как раз к третьему вопросу, какой должна быть моя жена? — они сделали круг и, вернувшись ко дворцу, остановились. Пётр заложил руки за спину и качнулся с пятки на носок и обратно. — Моя жена должна быть тобой, Оля, а молчаливой или весёлой ты хочешь быть, серьёзной или легкомысленной, капризной или послушной — это тебе решать.
Его слова затронули её сердце. Она непонимающе качнула головой:
— Неужели ты захотел на мне жениться из какого-то принципа? Потому, что Миши не стало…
— Нет, — перебил её Петя, — я… хотел на тебе жениться, когда он ещё был жив. Но не смел об этом и думать.
Все фразы вылетели из головы. Ольга смотрела на него, не веря ушам. Как так могло случиться, что два брата влюбились в неё с одинаковой силой? Почему?
— Теперь твоя очередь сказать, какого ты хочешь брака? — задал вопрос Столыпин. — Каким я должен стать мужем, сколько ты хочешь детей, как выглядит в твоём представлении наша жизнь?
Оля отметила конкретику поставленных вопросов. Он не давал шанса свернуть в сторону, не спрашивал, какой ей нужен муж, а интересовался — каким он сам нужен ей. По-прежнему в эмоциях от его признания, что она нравилась ему ещё год и более назад, Нейдгард хотела сослаться на занятость, головную боль, волнение, взять перерыв и уйти думать, но в последний момент ответ пришёл ей на ум:
— Ты должен быть любящим мужем. Любить меня, а любить — это уважать, терпеть и оказывать внимание. Я не позволю обращаться с собой, как со служанкой, поэтому меня придётся уважать, я имею не самый лёгкий характер, поэтому меня придётся терпеть, и… я весьма капризна и тщеславна, поэтому мне нужно будет всегда напоминать о том, что меня любят. В зависимости от того, как ты справишься с этим, Петя, я соглашусь и на большее количество детей, чем трое, и на многое другое.
— Многое другое? — повёл бровью Петя. Оля вытянулась, приобретя премило невинный и бездумный вид:
— Я не знаю, что я имела в виду и зачем это сказала.
И это было правдой, он знал, что Ольга не всегда та холодная и жеманная придворная красавица, но порой и вот такое чудо — болтающее что-то невпопад, теряющееся и топающее ножкой. Такой она часто была при Мише. Столыпин просиял:
— Но я запомню: многое другое.
— Не будь злопамятным, я не пойду за злопамятного.
— Я запомню это по-доброму. Так что же, Ольга Борисовна, если я пообещаю вас уважать, терпеть и баловать, мы помолвимся?
— Вам… то есть, тебе — запутал меня! — нужен ответ сейчас?
— Скоро будет годовщина. Год, как не стало Миши. Я бы хотел после этого объявить, что ты моя невеста. Если ты согласишься.
Ольга заметила какое-то движение и подняла глаза к окну второго этажа. Там, поднырнув под тюль, наблюдали за парой пять фрейлин, любопытно прижавшись к стеклу, но стоило Нейдгард задрать лицо, как случился переполох и, будто их сдуло мощным потоком ветра, фрейлины вынырнули за тюль обратно. Только Прасковья запуталась в нём и, когда следом за Олиным взглядом обернулся и Пётр, прекратила метаться, как рыба в сетях, замерла с улыбкой и помахала. Столыпин поклонился.