Отбор ведьм для Господина Зла. Новые чувства под снегопадом
Шрифт:
Избалованные дети.
Вот такое примерно: «Ну, ма-а-ам».
Хотя не всегда, чаще вот эта популярная у малышей рыночная фраза: «Мам, купи!».
И этот тоже, ростом больше двух метров, а всё «Изольда!».
Но иногда звучит так трогательно, что ёкает сердце.
— Ну ладно, ладно… Я оставлю тебя, хорошо? Наслаждайся… цветущим садом.
— Изольда, — начинает он, и я замираю. — Благодаря тебе я вспомнил, каково это.
Касаюсь пальцами его плеча.
— Быть, — он облизывает губы, — человеком.
Мгновение
Я знаю, что должна сейчас спросить: «А ты был человеком? Расскажи мне свою историю!».
Расскажи, почему одарил людей вечной зимой.
Для чего тебе этот отбор на лучшую ведьму? Для чего нужна ученица?
Что ты сделал с Ледяным лордом?
В конце концов, что случилось, Джек?
Знаю. Моя цель была в этом. Выведать тайное, коснуться запретного, по-ведьмински воспользоваться этим, если придётся. Так я себе нарисовала это в голове, чтобы оправдать внезапную тягу, желание быть рядом, проводить время. Выбирать платье и заказывать ужин. Тереть его мочалкой и… Да мало ли?
Но как я могу, глядя в его глаза, полные печали, некогда заледеневшей, но начавшей оттаивать, засыпать вопросами, словно стрелами?
Нет, я не стану.
Ведьма из меня никудышная. Я уже говорила и готова сказать ещё и ещё раз. Каков бы ни был дар в моих закромах.
И всё же именно Джек заставил меня чувствовать… нет, не новое, но хорошо, слишком хорошо забытое старое.
— Благодаря тебе, — шепчу я, — я вспоминаю, каково это — быть ведьмой.
Чувствовать внутреннюю силу. Волшебство на кончиках пальцев.
— А мне так нравилось… — его голос похож на алую, бархатную ткань, что сжимают чьи-то дрожащие пальцы. Картинка вспыхивает так отчётливо в мыслях, что у меня захватывает дух. Становится страшно, я что-то вспомнила, что-то… в принципе подходящее к нашей с Джеком атмосфере, где он сидит в ванне с уменьшающейся пеной, а я неловко придерживаю слишком короткий махровый халат, сидя рядом. Скулы краснеют, господин зла продолжает говорить: — Нравилось наблюдать за тем, как ты делаешь домашние дела, как легко встречаешь и провожаешь дни. Ты была усладой моих глаз.
Я заправляю за ухо прядь волос. В который раз. Дурацкий жест, который раньше за собой не замечала.
— Что же изменилось? — усмехаюсь. — Неужели то, что я покинула стены того дома, коснулось твоего отношения ко мне?
— Испытание… опасное, — он проводит ладонью (с пальцев стекает вода) по волосам. — И ты нравишься мне. Мы могли бы…
В его глазах вновь мелькает пламя, настоящее, никакое не метафорическое. И это красиво. Правда красиво, но…
— Ты… симпатичен мне, — слова идут с трудом. — Но ничего не выйдет, Джек.
Он мрачнеет, и я поднимаюсь, стараясь не смотреть на воду.
Тролль (совершенно не похожий на самого себя сейчас) хватает меня за руку.
— И это твоё последнее слово,
— Ты ведь не станешь подставлять меня на испытаниях из-за отказа? — вырывается само, и я вздрагиваю. Не потому, что Джек причинил мне боль, вовсе нет. Скорее потому, что я причинила боль ему.
Его густые брови вздрагивают, выражение лица меняется.
Словно я ударила в спину.
После того, как он немного, но всё же открылся мне.
— Думаешь, я могу так поступить? — шёпот валится с губ.
Он отпускает меня.
Сердце, словно бешеное, колотится в груди.
— Ты права, Изольда, — выплёвывает. — Мы не подходим друг другу. Никаких больше притязаний на тебя с моей стороны не будет.
От этого тона мне становится холодно. Перевожу взгляд на окно: бестолковые снежинки кружат всё под ту же неслышную мелодию, хотя здесь, за стеклом, всё уже успело перевернуться с ног на голову.
Вроде, должно было стать легче, ведь мой путь ведёт к ледяному дракону, но…
Уходя, хоть и смотрю под ноги, ничего перед собой не вижу, а оттого не замечаю лужу, вполне естественно расположившуюся здесь. Один неверный шаг, и… Прогибаюсь в спине, не успеваю воспользоваться магией, чтобы удержать равновесие. Падаю. Мгновение каким-то образом растягивается, я успеваю испугаться, что ударюсь затылком о каменный пол. Вот тролль! Мне никак нельзя умирать сейчас! Слишком много планов на жизнь! Позади раздаётся всплеск, всё происходит так быстро и так медленно одновременно. За окном завывает вьюжка, танец снежинок становится дёрганным, с совершенно другим настроением. Джек подхватывает меня под мышки.
Вот так! Недавно в купальне звучали признания, осевшие на пол вместе с тихой ссорой, сейчас Джека потряхивает от смеха. Он стоит обнажённый позади меня и шепчет:
— Какая же ты… неуклюжая…
Вот только тут же поскальзывается сам. Я вцепляюсь в него, но пальцы лишь скользят по упругим мышцам.
— Проклятое место, — выдыхает господин зла.
— Так всё, отойди от меня! — кричу я. — С тебя вода стекает, становится ещё хуже.
Его горячая рука как бы невзначай оказывается на внутренней стороне моего бедра.
Вздрагиваю.
Джек смеётся:
— Ладно, Изольда, иди, я тебя придержу.
За что и получает по руке.
— Развратник! — на всякий случай закрываю глаза, делая шаг к двери. А то ещё вздумает появиться передо мной, щеголяя своим добром. — Пойду узнаю, что с нашим ужином. А ты будь тут… Да мох не забудь помыть… везде!
Глава 28. Второй ужин
Тролль колко смеётся в спину, и уже как-то не стыло и не печально.
Я замираю на лестнице, вцепившись в деревянные, засаленные перилла. Мимо пробегают мальчишки, видимо, даже в такой час и помимо нас кто-то даёт им поручения.