Отчий дом. Семейная хроника

Чириков Евгений Николаевич

Витте, в бытность свою министром финансов, понимая всю опасность этих ненужных России приключений, особенно при внутренних осложнениях, грозивших революцией, старался удерживать от них царя и, как министр финансов, не давал кредитов на эти предприятия.

Авантюристы самодержавия устранили со своей дороги это препятствие: Витте был назначен на пост безвредного им председателя Комитета министров. То же случилось с военным министром Куропаткиным [580] . Он тоже боялся войны и вот что писал царю, когда в конце 1903 года царь попал в плен к шайке воинственных авантюристов:

580

КуропаткинАлександр Николаевич (1848–1925) — генерал от инфантерии (1901). В 1898–1904 гг. — военный министр. В Русско-японскую войну командовал войсками в Маньчжурии, потерпел поражение под Ляояном и Мукденом. Командующий армией в Первую мировую войну, в 1916–1917 гг. — туркестанский генерал-губернатор.

Всемилостивейший

государь! Мы переживаем тяжелое время: враг внутренний пытается внести отраву даже в ряды русской армии. Недовольство и брожение охватывает значительные группы населения. Беспорядки разного вида учащаются. Случаи вызова войск для подавления этих беспорядков увеличиваются… Противоправительственные подпольные издания находят даже в казармах… Несомненно, что если бы на Россию было сделано нападение извне, то русский народ дал бы должный отпор врагам. Но если война начнется из-за неясных народу целей и потребует тяжелых жертв от него, то нельзя скрывать, что вожаки противоправительственных партий воспользуются этим, дабы усилить смуту. С этим фактом надо считаться, решая вопрос о войне. [581]

581

Близкое цитирование книги А. Н. Куропаткина «Русско-японская война, 1904–1905: Итоги войны» (1906). Точно: «Увы, мы переживаем тяжелое время: враг внутренний, стремясь разрушить самые священные, самые дорогие устои нашего бытия, пытается внести отраву даже в ряды русской армии. Недовольство и брожение охватывает значительные группы населения. Беспорядки разного вида, но в большинстве вызываемые революционной пропагандой, учащаются. Случаи вызова войск для прекращения этих беспорядков, сравнительно с недавним прошлым, очень часты. Противоправительственные, подпольные издания все чаще и чаще находятся даже в казармах… Несомненно, что если бы на Россию было сделано нападение извне, то русский народ в порыве высокого патриотизма сам стряхнул бы с себя наносную ложь революционной пропаганды и явился бы тем же высокопреданным, готовым по зову своего обожаемого монарха положить живот свой на защиту царя и родины, каким являлся в начале XVIII и особенно XIX столетий. Но если война начнется из-за неясных населению целей и потребуются тяжкие жертвы, но нельзя скрывать, что вожаки противоправительственной партии воспользуются этим, дабы еще более усилить смуту. Явится, таким образом, новый фактор, с которым, решаясь на войну на Дальнем Востоке, надо до известной степени считаться».

Министр военный рекомендовал политику уступок и мирного разрешения обостренных отношений с Японией. Такой министр был, конечно, тоже вреден авантюристам дальневосточных похождений.

Царь колебался, не знал, кого послушаться… С одной стороны пугали, с другой — сулили легкую победу и славу…

Авантюрист Безобразов [582] успел уже очаровать государя и сделался статс-секретарем Его Величества. Он убеждал царя, что Россия могуча и непобедима и что «макаки» — как презрительно называли тогда японцев — никогда не отважатся на войну с ней, а потому нечего с этими «макаками» церемониться.

582

БезобразовАлександр Михайлович (1855–1931) — один из сторонников начала Русско-японской войны 1904–1905 г. Был офицером, дослужился до чина полковника. В 1896 г. подал докладную записку, в которой, указывая на агрессивную политику Японии в Корее, предсказывал неизбежность войны с японцами и настаивал на приобретении казной концессии от корейского правительства на рубку леса по реке Ялу, надеясь таким образом создать заслон против Японии. Проект осуществлен не был, но в 1901 г. было организовано «Русское лесопромышленное товарищество» (он стал членом правления) с казенной субсидией в два миллиона, которое и приобрело концессию. Имея близкие связи с высокопоставленными лицами, усиленно агитировал за агрессивную политику против Японии, встречая полное сочувствие и поддержку со стороны министра внутренних дел Плеве. Отчасти под влиянием Безобразова в 1903 г. были образованы Наместничество на Дальнем Востоке и Особый комитет по делам Дальнего Востока (он был назначен членом, получив звание статс-секретаря, а управляющим делами Комитета стал его родственник, контр-адмирал А. М. Абаза). Комитет был упразднен в 1905 г., в это же время завершилась политическая карьера Безобразова. Последние годы жизни провел в эмиграции (уехал из России после 1917 г.).

Зная о близости Безобразова к государю, начальник Дальневосточной области «сухопутный адмирал» Алексеев [583] , сделавший карьеру через великого князя Алексея Александровича [584] , поддерживал идею Безобразова завоевать путем лесных концессий Корею и расширить пределы Российской империи…

А что касается внутренней опасности, то тут большую роль сыграл полицейский диктатор, министр внутренних дел фон Плеве.

Возможно, что легкая победа над «крамолой» около виттевского «Особого совещания» и победа на фронте с бунтующим мужиком внушали ему уверенность в собственной полицейской непобедимости.

583

АлексеевЕвгений Иванович (1843–1917) — военный и государственный деятель, генерал-адъютант (1901), адмирал (1903). В 1883–1888 гг. — военно-морской агент во Франции, в 1895–1897 гг. — начальник Тихоокеанской эскадры, в 1897 г. произведен в вице-адмиралы и назначен старшим флагманом Черноморской флотской дивизии. С 1899 г. — главный начальник и командующий

войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана. С 1903 г. — наместник на Дальнем Востоке, в 1904 г. назначен после гибели адмирала С. О. Макарова главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке, но после ряда крупных поражений русской армии отозван с занимаемой им должности.

584

Имеется в виду Романов Алексей Александрович (1850–1908) — четвертый сын императора Александра II, генерал-адмирал и с 1882 г. главный начальник флота и морского ведомства. В 1905 г. уволен с последней должности согласно прошению с оставлением в звании генерала-адмирала.

Фон Плеве тоже презирал «макак», верил в непобедимость России и даже желал войны.

— Чтобы окончательно подавить революционную смуту, нам нужна маленькая победоносная война! — говорил он.

Так авантюристы самодержавия получили сперва широкий доступ к государственному карману, а потом толкнули слабовольного царя на войну, нужную только внешним врагам России и врагам самодержавия внутри страны…

А последних с усердием плодили и продолжали плодить неразумные защитники самодержавия, воюя без разбора со всеми классами и сословиями, начиная с прогрессивной и лояльной интеллигенции и кончая мужиком, не желая считаться с тем, что не народ существует для правительства, а правительство — для народа…

И вот жребий брошен: моряк, адмирал Алексеев, который боялся сесть верхом на лошадь, сделан главнокомандующим сухопутных войск на Дальнем Востоке, а военный министр Куропаткин убран с поста и назначен командующим. Никто не обижен, кроме России…

Война!

Какая радость для внешних врагов России! Какой простор для всяческих врагов внутренних!

Их так много и так они единодушны в своей ненависти к правительству! Послушайте, что незадолго до войны писал орган умеренных конституционалистов «Освобождение»:

Все слои общества должны понять [585] , что русское самодержавие вступает в тот последний ликвидационный фазис своего развития, когда оно может только злобно и бесчеловечно отрицать все необходимые реформы виселицей, тюрьмой, кнутом и пролитием народной крови. Правительство нигилистично в подлинном смысле этого слова. Как бы кто ни относился к социалистическим идеям, приемам и тактике революционных партий, разновременно ведших и теперь ведущих борьбу с реакционным правительством, уже за одно то, что они боролись и продолжают бороться с насилием и произволом, их должен уважатьвсякий поборник свободы!

585

Мысль о консолидации правых и левых сил в борьбе с правительством для изменения государственного строя России была излюбленной мыслью П. Б. Струве, которую он неоднократно высказывал на страницах своего журнала.

Здесь так ярко вскрылось воспитанное самим правительством ослепление интеллигенции, выразившееся в полном смешении понятий о правительствеи государстве(уравнение слова «антиправительственный» с «антигосударственным») при помощи любимого словца «свобода».

Представьте себе, как хихикал Ленин, перечитывая это место на страницах буржуазного органа!

— Пусть уважают, но мы будем их бить через голову самодержавия. И пусть они помогают и служат нам, эти попутчики, до первой станции!..

С какой-то загадочной обреченностью Россия неслась в пропасть революции…

Слепые были так уверены, что Япония не осмелится воевать с Россией, что, когда японский флот, не ожидая формального объявления войны, первым выступил и нанес чувствительный удар нашему порт-артурскому флоту [586] , дремавшему в бухте во всем своем величии, — это удивило наше правительство, как гром с небес в зимнее время! Потом последовали неудача за неудачей: погиб броненосец «Петропавловск» [587] с нашим лучшим адмиралом Макаровым, несчастный Тюренченский бой [588] , такой же морской бой у Порт-Артура, в котором мы потеряли несколько лучших судов… Наш флот был обречен на полное бездействие…

586

В ночь на 27 января 1904 г. без объявления войны японский флот обстрелял русскую эскадру на рейде Порт-Артура, что привело к выводу из строя нескольких важнейших кораблей и обеспечило беспрепятственную высадку японских войск в Корее.

587

Эскадренный броненосец российского Военно-морского флота «Петропавловск», в Русско-японскую войну флагман 1-й Тихоокеанской эскадры в Порт-Артуре, в 1904 г. подорвался на минах. Погибли адмирал Степан Осипович Макаров (1848/49–1904) и художник Василий Васильевич Верещагин (1842–1904).

588

18 апреля 1904 г. японская армия, имевшая пятикратный численный перевес, нанесла поражение русским войсками близ Тюренчена, что облегчило вторжение японских войск в Маньчжурию.

И каждый удар, наносимый Японией русскому государственному флоту и государственной армии, одинаково радовал как внешних врагов, так и всех внутренних, от революционеров до последнего мало-мальски культурного жителя, почему-либо недовольного порядками внутреннего полицейского управления страной.

Воевало правительство, а не Россия, от которой правительство как бы изолировалось. Правительство с каждой новой неудачею впадало в панику, а управляемый им житель России, как Иванушка-дурачок, радовался: