Отчизны внемлем призыванье...
Шрифт:
А. Н. Муравьев искореняет и жестоко преследует взяточничество и, как писал один из его первых биографов, старавшихся сохранить объективность, некий А. А. Савельев, «крестьяне считали Муравьева не только защитником их прав, но и сторонником их, лицом, которое симпатизировало им больше, чем помещикам…» [82] Защищая крестьян от притеснений богатейшего магната С. В. Шереметева, «губернатор добился того, что Шереметеву предложено было выехать из имения, что тот и сделал: имение его было взято в опеку» [83] .
82
«Русская старина», 1898, № 7, стр 83.
83
Там же, стр. 84.
В
«Всем таким лицам, — добавлял Савельев, — Муравьев казался или анархистом, или человеком, умышленно преувеличивающим потребность в ограждении личности и имущества одинаково для всех… Стремления его полнее обставить имущественную состоятельность крестьян при освобождении… казались узурпацией прав дворянского сословия. Отсюда вытекает и ненависть к Муравьеву» [84] .
84
Там же, стр. 84–85.
Один из нижегородских помещиков — П. Д. Стремоухов утверждал в воспоминаниях о Муравьеве, что некоторые сотрудники губернатора по его наущению послали корреспонденцию в герценовский «Колокол» об антикрестьянских подвигах Шереметева [85] .
Согласно В. Г. Короленко, нижегородское дворянство в лице Муравьева столкнулось не только с убежденным противником, но с борцом сильным, опытным, мудрым. «И это был уже не мечтатель… а старый администратор, прошедший все ступени дореформенного строя, не примирившийся с ним, изучивший взглядом врага все его извороты вооруженный огромным опытом. Вообще противник: убежденный, страстный и — страшный… научившийся выжидать, притаиваться, скрывать свою веру и выбирать время для удара» [86] .
85
Там же, 1901, № 5, стр. 351.
86
«Русское богатство», 1911, № 2, стр. 117.
Ненависть к губернатору-революционеру со стороны господствующей части общества выразилась в писании стихотворных эпиграмм, гулявших в пределах вверенного ему края. Рассказывают, что стряпня местных рифмоплетов была как-то вручена анонимно самому старику. Человек с отличным литературным вкусом и чувством юмора, он лишь громко расхохотался, читая неуклюжие строки, пронизанные бессильной злобой и желчью.
В одном пасквиле говорилось: Тайным действуя путем, С молотком масона, Ты хотел быть палачом И дворян, и трона. Ты — хитрейший санкюлот, Хуже всех французских, Девяносто третий год Готовил для русских [87] .87
«Русская старина», 1898, № 7, стр. 87.
В другом:
Наш общий адрес о тебе: Что губернатор ты плохой, Что кабинетный ты герой, Что ты и дряхл, и слеп, и глух, Что ты губернии злой дух, Что всю ее ты взволновал, Всем мужикам потачку дал. Не работать и не платить, Но все, что вздумают, творить [88] .Современник событий писал о разногласиях между Александром Муравьевым и его братом, министром государственных имуществ М. Н. Муравьевым.
88
Там же, стр. 87–88.
«М. Н. Муравьев был очень недоволен им. Он написал к старшему брату письмо, в котором, между упреками, напомнил ему, что он опять берется за прежние идеи, за которые некогда пострадал. А. Н. Муравьев до 1819 года, быв членом тайных обществ,
Уже упомянутый нами Стремоухов, депутат от дворянства, посланный, с доносом на Муравьева к царю, все-таки не мог удержаться, вспоминая старого борца, от восторженной оценки его личности: «Александр Николаевич Муравьев был человек ума незаурядного, но мечтательного. Старый масон, с натурой увлекающейся, но с характером настойчивым и упорным, Муравьев, несмотря на свой возраст… был полон жизни и энергии… крестьянская реформа была встречена им с восторгом и с первого же момента он всецело посвятил ей свою деятельность. Мечтою его было: полное освобождение крестьян с землею и с немедленным прекращением всяких к помещикам обязательств» [90] .
89
«Русская старина», 1905, № 6, стр. 610.
90
Там же, 1901, № 5, стр. 354.
Автор воспоминаний конкретизировал свою мысль: если Муравьев решительно отвергал консервативные проекты дворянского большинства, то и проекты либерального нижегородского меньшинства его никак не удовлетворяли.
«Положение 19 февраля» не оправдало ожиданий Муравьева. «Разочарование его по получении „Положения“ было глубокое. Прочитав его, он заплакал и только сказал: „Бедные крестьяне!“» [91]
«Неисполнение требований помещиков и ослушание властям не прекращались, скорее усиливались, где проезжал Муравьев» [92] .
91
«Русская старина», 1901, № 5, стр. 355.
92
Там же, стр. 357.
Подобный государственный служащий, отмеченный царскими грамотами, выглядел на общем фоне парадоксально, если не сказать более. Он не мог надеяться на сочувствие царского окружения. И когда предводитель дворянства отправился жаловаться на губернатора в столицы, то с удовлетворением заметил, что попал в струю.
На пост министра внутренних дел вступил П. А. Валуев, он сменил либерала С. С. Ланского. Как желчно писал в одном из частных посланий Матвей Иванович Муравьев-Апостол, этому человеку были не дороги интересы России, он думал лишь о своей карьере. Валуев, не лишенный ловкости и ума, посоветовал Стремоухову обратиться за помощью против губернатора к министру юстиции графу В. Н. Панину и шефу жандармов князю В. А. Долгорукову. Оба они были нижегородскими помещиками и, естественно, настроены резко отрицательно к действиям А. Н. Муравьева. «Оба они одобрили данный мне Валуевым совет представиться государю, но при этом я не мог не заметить, насколько вообще в тогдашних правительственных сферах относились сдержанно к личности Муравьева» [93] .
93
Там же, стр. 358.
Если нижегородский помещик пишет о «сдержанном отношении», то Мария Агеевна Милютина, жена военного министра Александра II, в своих записках выражается более определенно. Еще в октябре 1858 года, в период либеральных заигрываний, приехав по делам в Петербург, Муравьев, по ее словам, царскими придворными «был принят с приметною холодностью и вечером не остался» [94] . Он был чужой в обстановке ослепительной роскоши, блеска и фальши петербургского двора.
94
«Русская старина», 1899, № 2, стр. 284.
Жизнь Муравьева в Нижнем заключалась не только в борьбе с крепостниками. Его дом посещали писатель В. И. Даль и А. Н. Карамзин, здесь нередко устраивались концерты. А летом 1858 года гостил у бывшего мятежника Александр Дюма-отец, автор романа «Учитель фехтования», героем которого был декабрист Иван Александрович Анненков. Дюма рассказывал об этой встрече в путевых заметках, названных «От Парижа до Астрахани».
Романист описал в них красоты нижегородского края, гордые просторы Поволжья, местное пароходство, живописный город, огромную ярмарку, поражающую воображение, но гвоздь повествования составляла встреча со старыми декабристами.