Открытая дверь
Шрифт:
— Ассам, помнишь, ты как-то меня поцеловал? — тихо спросила она. — Скажи, почему тогда я не боялась тебя?
— Наверно, потому, что тогда ты меня любила, а теперь не любишь!
— Глупости! — Она сделала отталкивающий жест, как бы отметая его довод. — Мои чувства к тебе не изменились… Хочешь, Ассам, я сама отвечу тебе на этот вопрос?
Ассам опять сел в кресло и плотно сжал губы.
— Тогда все это было естественно, — продолжала Лейла. — Мне приятно было ощущать прикосновение твоих рук, видеть твои глаза, лицо, следить за каждым твоим движением, ибо все это было красиво, чисто, гармонично…
Ассам закрыл лицо руками.
— Ну скажи, почему ты стал так относиться ко мне? — прерывающимся голосом опять спросила Лейла и, опустившись на тахту, уже немного тише несколько раз повторила:
— Почему? Почему?
Ассам подошел и осторожно коснулся ее плеча.
— Это все, наверно, потому, Лейла, что я потерял уверенность, — прошептал он. — После отъезда Махмуда я испытываю постоянный страх, что лишусь тебя. Особенно после того случая, когда ты захлопнула перед моим носом дверь. Этот страх словно затуманивает мне голову, и я сам подчас не сознаю, что делаю…
Лейла отвернулась.
— Поверь, ближе тебя у меня нет никого на свете. Ты не можешь себе представить, как я все это время мучился… С того самого дня, когда нам стало ясно, что мы любим друг друга, меня постоянно мучат угрызения совести. Я сознавал свою вину перед людьми и тем не менее поступал неправильно. Ах, как я теперь раскаиваюсь!
Только сейчас Лейла вдруг поняла, почему Ассам краснел при виде ее родителей и Махмуда. Он чувствовал себя преступником, покушающимся на чужое добро. Он стыдился своего чувства. Выходит — то, что вселяло в нее гордость, веру и безумное желание жить, лишь страшило и угнетало его…
Лейла нахмурилась и сухо спросила:
— Если ты сознавал свою вину, почему же не поехал на Суэцкий канал? Почему, Ассам, ты не решился на это?
Ассам не ожидал такого вопроса. Он быстро снял руку с ее плеча и с раздражением в голосе ответил:
— В этом я не чувствую какой-либо вины. Ты сама знаешь, какие причины помешали мне это сделать.
— Но у Махмуда были такие же причины, и все же он поехал, — заметила Лейла.
— Это ты хотела мне сказать сегодня утром?
— Ассам, я…
— Скажи прямо, что ты меня не любишь, ибо я не такой герой, как твой брат, — перебил ее Ассам.
— Этого я вовсе не хочу сказать.
— Кто ты, собственно говоря, такая? — все более возбуждаясь, продолжал Ассам, — Какое имеешь право упрекать меня, показывать свое презрение? Что я, твой раб? Или раб твоего брата? Нет, я человек свободный и сам волен распоряжаться своей судьбой. Да, я люблю тебя, но это еще не дает тебе права упрекать меня. Я хочу, чтобы ты это в конце концов поняла!.. — Ассам перевел дыхание, словно перед решающим прыжком, и одним духом выпалил:
— Хватит! Мне надоела вся эта философия, твои капризы и ужимки! Я хочу любить обыкновенную девушку, которая думала бы и чувствовала, как все нормальные девушки.
— Довольно, Ассам, — перебила его Лейла. — И так все ясно. Уходи, пожалуйста.
— Конечно, я уйду. Но ты хоть поняла, как я тебя люблю?
Лейла побледнела.
— Уходи! — твердо повторила она.
Ассам
Минуту Лейла стояла неподвижно. Потом взяла клубок, спицы. Попыталась вязать, но спицы дрожали, и петля не получалась. Она долго и сосредоточенно старалась подцепить спицей нитку и продеть ее в петлю, как будто от этого зависела сейчас вся ее жизнь. Она не заметила, как отворилась дверь и в комнату снова вошел Ассам. Подойдя к ней, он погладил подбородок и, кашлянув, произнес хриплым голосом:
— Прежде чем уйти, я хотел бы узнать только одно: на что я могу рассчитывать?
Лейла все так же сосредоточенно смотрела на клубок шерсти. Его слова она как будто пропустила мимо ушей.
— Я хочу, чтобы ты прямо ответила на мой вопрос. Могу ли я на что-либо рассчитывать? Если нет, то я даю тебе слово, что никогда больше не приду. Все будет кончено раз и навсегда.
Лейла по-прежнему молчала.
— Скажи, Лейла, ты любишь меня или нет? — спросил Ассам, не глядя на нее.
Стараясь сдержать слезы, застилавшие глаза, Лейла нащупала клубок шерсти и положила на колени.
Ассам осторожно, словно боясь обжечься, дотронулся до ее плеча:
— Прости меня, Лейла! Прости за все. Я виноват перед тобой. Но, честное слово, я не могу без тебя… Прошу тебя, умоляю — помоги мне хоть немного.
Лейла закрыла глаза, и слезы покатились по ее щекам.
— Одно только слово, Лейла. Ну, скажи: ты изменилась ко мне из-за того, что я не поехал?
Лейла отрицательно покачала головой.
— Ну, а какой же твой окончательный ответ?
Лейла кивнула утвердительно.
Лицо Ассама просияло. Он наклонился к ней и прошептал:
— Никто, никогда не сможет тебя так любить, как я…
Лейла слабо улыбнулась и открыла глаза. Ассам заглянул в них, склонился и нежно поцеловал ее волосы.
Глава 8
Последние пятнадцать дней перед помолвкой Джамили Лейла провела в каком-то бесконечном водовороте. Ассам все эти дни ходил как безумный. Поведение его пугало Лейлу, сердце ее сжималось от страха.
Сперва Лейле казалось, что она понимает Ассама. Он боится потерять ее — значит, надо чаще говорить ему о своей любви. Но вскоре стало ясно, что одних слов ему мало. Ассам был угрюм и молчалив. Злые огоньки появились в его хмурых глазах. Это заметили даже мать, тетка и Джамиля.
Ассам не видел никого, кроме Лейлы. Если им удавалось хоть на минуту остаться наедине, он начинал молить:
— Надо же решиться на что-то!
Наконец Ассам предложил Лейле немедленно оформить брак. Он будет работать и учиться, денег им хватит. Лейла поселится у них. Места много, тем более что Джамиля переедет к мужу. Все так просто и ясно. И вполне естественно.
Лейла соглашалась с доводами Ассама. Но было ли это так же просто для их родителей? Мать Лейлы хотела бы для дочери такого же мужа, как жених Джамили, человека состоятельного. А Самира-ханым? Тетушка вовсе не желает торопиться с женитьбой сына. Ей нужно, чтобы он окончил институт, получил солидную практику, хороший доход, потом и женился бы, скажем, на дочери какого-нибудь состоятельного бея или паши.