Отмеченные водой и пламенем
Шрифт:
Правда, для этого сперва нужно выбраться из этой пещеры.
Новый грохот - волки нашли не разбитый до сих пор гроб. Очередной звон - еноты отодрали со стены новое зеркало...
Винтар повернулся к неподвижно стоявшему мальчишке, с трудом разжал сведенные судорогой пальцы и, выдернув из руки Кайо кинжал швырнул его на пол. Ученик рейтара даже не пошевелился.
Кенниг поморщился, отгоняя до сих пор не прошедшую головную боль, и шагнул к ближайшей куче. Ковырнул носком сапога прах, присыпанный битым хрусталем, наклонился, извлек из груды пепла небольшую
У следующей осыпи находкой водяного колдуна стала тоненькая книжечка с обложкой черной кожи - так похожая на ту, что была у Аурунд... Она полетела к розе и кинжалу.
Несколько шагов. Новая куча пепла. Шкатулка черного дерева.
Статуэтка из черного фарфора.
Крошечный кулончик на темной цепочке.
Гусиное перо с металлической черной накладкой
Чернильница.
Небольшая пиала.
Куча находок все росла.
Прикосновение к каждому предмету отзывалось по-своему. От одних - по коже продирал мороз, от других - казалось, что засунул руку в горящее пламя, третьи - вышибали воздух из груди, словно резкий удар поддых...
Эрменхильда медленно подошла к колдуну, положила руку ему на плечо:
– Что... Что вы делаете?
– в мертвенном освещении, льющемся с потолка склепа, девушка казалась призраком.
Мужчина оглянулся на нее, и тихо обронил:
– Хочу уничтожить эту пакость.
– Их... Их нельзя брать в руки! Там... магия... Она... убивает...
Кенниг криво усмехнулся:
– Я умер двеннадцать лет назад. Все, что происходит сейчас - лишь агония.
Росперт медленно подошел к Кайо, коснулся плеча мальчишки - тот даже не пошевелился - и рейтар готов был поклясться, что с каждым мигом голубые глаза ребенка все сильней выцветают, обретая оттенки прозрачного льда...
Еноты содрали со стены последнее зеркало и уступили место росомахе, деловито выдергивающей из стены обрывки нитей.
Волки уронили последний гроб и, видимо, решив, что их работа окончена, направились к лестнице. На остававшихся в склепе людей они даже не глянули.
Оффенбах остановился возле постепенно растущей кучи. При одном взгляде на эту гору предметов, у ландскнехта начинала кружиться голова. Ощущение было знакомое, чем-то безумно напоминающее состояние, охватывающее ландскнехта на берегу реки, когда волны нахлестывают на берег, и брызги воды летят в лицо, и, кажется, новая волна, отступив с песка, унесет тебя за собой... Притаившаяся за грудиной саламандра, еще недавно тлеющим уголком, прятавшаяся в неведомых закоулках, обидчиво фыркнула.
Винтар выцепил взглядом огненную ящерку - та свернулась клубочком рядом с сидевшей у стены кошкой и коротко приказал:
– Дада, поджигай!
Росперт безуспешно пытавшийся привести мальчишку в чувства, оглянулся:
– Там же металл был? Он же не сгорит?
– А это смотря, как и чем поджигать, - осклабился Винтар.
Ящерица - это конечно, не огненный барс. Но если постарается - металл и камень тоже оплавит.
Тем более, что сам водяной колдун был сейчас совершенно не уверен, что он сможет заморозить
Крошечная саламандра скользнула вперед, на миг замерла язычком пламени на брошенных вещах, от которых мгновенно потянуло тоненьким дымком... И Винтар резко скомандовал:
– Уходим.
Росперт подхватил хрупкое невесомое тельце мальчишки на руки - тот даже не пошевелился - и шагнул к лестнице.
Маленькая саламандра на миг замерла на разгорающемся костерке, а затем метнулась к Оффенбаху. Взлетела по сапогу наверх, скользнула по ноге ландскнехта, споро перебирая лапками, вскарабкалась по груди и уселась у него на плече, всем своим видом показывая, что ей-то в принципе особо и не хочется, но Кайо сейчас не может и потому приходится довольствоваться тем, что есть.
Еноты заперекликались на своем, енотском, языке и дружно помчались к лестнице. Видно, они решили, что свой долг они выполнили.
Росомаха и вовсе, выдрав очередной пучок жил из стены, увидела прыгающие по сваленным вещам огоньки и, по-лисьи затявкав, рванулась к выходу, чудов не сбив с ног Эрменгильду...
К тому моменту, как путешественники выбрались на поверхность, у входа их ждала черная кошка. Надменно щурясь, Лутта сидела подле статуи Того, Кто Всегда Рядом. Саму статую как раз пытался свалить рогами олень.
И надо сказать, буквально через несколько мгновений, как последний пленник выбрался на свободу, у него это успешно получилось...
Статуя с треском упала на землю и рассыпалась на отдельные ветви - словно и не было никакого истукана. И даже огоньки, горевшие в глазницах идола, пропали. А еще через мгновение провал в земле сошелся, скрыв каменные ступени и прихватив намертво вмурованный в землю, словно в твердый камень, каблук с сапога Росперта...
Мужчина зло ругнулся, но мальчишку из рук не выпустил.
Винтар оглянулся по сторонам и вздохнул:
– Мы еще и в лесу. Знать бы только, как выбраться отсюда...
Нет, понятно, что присутствие стаи волков в склепе явно на что-то такое намекало, но, честное слово, в тот момент было не до того, чтоб размышлять, где что происходит. А вот сейчас вопрос о том, как выбраться из леса стал ребром...
Еноты порскнули в разные стороны. Росомаха, махнув длинным хвостом пропала в буреломе. Олень растворился средь деревьев... И только черная кошка вильнула кончиком хвоста и, постоянно оглядываясь, словно зовя за собой, направилась к краю поляны.
А почему, кстати, "словно"?
... Из леса путешественники выбрались к рассвету. И вывела их Лутта к воротам того самого Дуркхейма, в котором они остановились прошедшим вечером...
Вывела, и пропала хмельным туманом, словно и не было ее никогда.
Вернуть деньги, коней и оружие удалось быстро. Хозяин "Сладкого отдыха" как-то резко побледнел, увидев своих давешних постояльцев, и быстро согласился, что, мол, да - да - да, все ваше имущество в целости и сохранности и просто ждет - не долждется, когда же вы его заберете.