Отмеченные водой и пламенем
Шрифт:
Отчаянно взревев, медведь упал на передние лапы... Шевелиться он больше не мог.
Барнхельм, тяжело дыша, встал. Мадельгер медленно опустил меч...
А вот Винтар останавливаться на достигнутом не собирался. В его душе царило твердое убеждение: нельзя оставлять за спиной раненного медведя. Пусть даже несколько мгновений назад он был человеком.
Колдун вогнал меч в ножны, спрыгнул с коня и медленно подошел к зверю. Хищник по-человечески стонал, пытаясь подняться, но передние лапы раз за разом подламывались, и он
Ледяной кинжал сам появился в руке. Кенниг даже не успел подумать, справится ли он, сможет ли колдовать. Все происходило машинально.
Широкий замах...
И в запястье колдуна отчаянно вцепились тонкие пальцы:
– Не надо!!!
Винтар взрогнул, оглянулся: рядом с ним стоял, изо всех сил пытаясь удержать руку Кеннига, Кайо...
Мальчик дрожал как осиновый лист, но вновь и вновь повторял:
– Не надо! Ему больно! Не надо!
– и прозрачный лед в его глазах медленно таял, уступая место бездонной синеве неба....
Как когда-то у Аурунд...
– Не надо!
– вновь повторил мальчишка.
– Пожалуйста, не надо! Ему больно!
Кенниг медленно опустил руку:
– Еще несколько минут - и больно было бы всем нам, - обойтись без яда в голосе он, конечно же, не мог.
Впрочем, особого внимания тону, котрым это было сказано, никто не придал: Росперт вогнал меч в ножны, медленно, на подгибающих ногах подошел к мальчишке, вцеился ему в плечо и выдохнул:
– Живой! Киндеритто, живой!
Мальчик поднял на него удивленный взгляд:
– В смысле?
Но Росперт уже его не слушал. Мужчина мотнул головой и, тяжело дыша, спросил:
– Что дальше будем делать?
Винтар ответа ждать не стал: что бы там наемники не решили сделать с оборотнем, водяного колдуна это уже не касалось. Мужчина подошел к лежащей на земле Эрменгильде и склонился над девушкой. Та медленно открыла глаза, с трудом села...
У Кеннига от сердца отлегло. Он и сам не подозревал, что может так беспокоиться по поводу своей спутницы. Мужчина протянул руку, помогая подняться.
– Да какая разница, - зло откликнулся за спиной водяного мага ландскнехт.
– Все равно, что бы мы не делали, он к вечеру подохнет.
Крошечная ящерка выскользнула у него из рукава и поспешно юркнула к Кайо. Забралась по сапогу наверх, побежала выше, добралась до плеча и ласково, по кошачьи, потерлась головой о щеку мальчишки.
– Если бы, - откликнулся Винтар.
– В смысле?
– в один голос поинтересовались наемники.
Колдун выпустил тонкую ладошку Эрменгильды и оглянулся:
– В прямом. Этой твари достаточно перекинуться в человека, и все раны зарастут... А если он после этого вновь решит стать медведем, я не уверен, что мы с ним справимся.
– Но и бросить его мы здесь не можем...
– подытожил разговор Росперт.
Винтар с такими выводами вполне мог бы поспорить: ему совершенно не улыбалось тащить буквально
На то, чтоб сделать волокушу, пришлось угробить остаток дня. Раненный медведь слабо шевелился, изредка постанывал, но в человека пока превращаться не спешил. Последние полчаса зверь вообще лежал неподвижно, и водяной маг уже даже втайне начал надеяться, что собранное из ветвей приспособление если и понадобится, то только для того, чтоб доволочь тушу, и продать шкуру и мясо на месте, в какой-нибудь деревне.
Увы, но ожиланиям Винтара было не суждено сбыться.
Когда наемники, переглядываясь, направились к зверю, чтоб хоть как-то попытаться переложить его на сооруженную волокушу, по бурой шкуре прошла волна конвульсий. Медведь судорожно дернул лобастой башкой, потом словно попытался встать, начал приподниматься, и рухнул на землю уже в человеческом облике...
Барнхельм осторожно перевернул неподвижное тело на спину.
Кристенсен был покрыт засохшей кровью, но ран на теле не было...
– Штаны на него хотя бы оденьте, - брезгливо обронил Винтар.
– Или вы его так в ближайший город потащите?
Запасные брюки обнаружили в сумке у Барнхельма.
Осторожно загрузив раненнФого в волокушу, путешественники отправились в путь - благо, еще только начинало смеркаться и до ночи еще оставался шанс добраться до какого-нибудь селения.
Конечно, некоторые неудобства доставлял тот факт, что у путешественников оставалось лишь двое лошадей, и верхом сейчас ехали только Эрменгильда да Кайо. Мальчишка, правда, попытался спорить, но наткнулся на злой взгляд Барнхельма и моментально поменял тему разговора:
– А я никогда не слышал, что можно так превращаться!
– Я слышала, - тихо откликнулась Эрменгильда, - но я всегда считала, что истории про оборотней - это детские сказки...
Винтар, шагающий рядом с ее конем, нервно дернул плечом, оглянулся на раненного, который так и не пришел в себя, и буркнул:
– Оборотни - может и сказки. А это не оборотень, это - берсеркер.
Мадельгер Оффенбах сбился с шага:
– Берсеркер - это...
– он запнулся, подбирая нужные слова, - воин... А не маг.
Винтар вздохнул:
– Воины - это сейчас. А раньше берсеркерами называли именно таких, как он, носящих медвежью шкуру, способных превращаться в медведя...
Колдун в очередной раз говорил больше, чем помнил. Память опять выкидывала дурацкие фортеля, выдавая больше, чем сам Кенниг мог рассказать.
– И вообще, говорят, в медведей превращаются те, чьих предков прокляли много лет назад...
– Кто проклял?
– охнула Эрменгильда.
– И за что?
Винтар поднял на нее взгляд: