Отмеченные водой и пламенем

Баштовая Ксения Николаевна

– Чтоб ты провалилась!
– зло прошипел Сигенот.

Откуда только она взялась?! Это ведь не та саламандра, что притаилась в теле разноглазого. Верно?

Сознание возвращалось медленно. Серый туман, окутывающий разум, неохотно растворялся, вновь и вновь выбрасывая упругие щупальца забвения.

Если бы Винтар не знал, что водяной маг не может опьянеть, он бы предположил, что это похмелье...

Открыть глаза удалось с пятой попытки. Сесть, учитывая, что Кенниг внезапно обнаружил,

что у него связаны руки, примерно с шестой.

Впрочем, судя по тому, что очнулся ледяной маг в помещении, подозрительно напоминающем давешний склеп - лучше бы он не приходил в себя вовсе!

А если к этому добавить, что рядышком находились связанные спутникик, а напротив стоял, опершись спиной на открытый хрустальный гроб и скалясь во все тридцать два зуба, давершний секретарь ратмана... В общем, ничем хорошим вся эта ситуация закончиться не могла.

– С добрым утром, ранние пташки!
– злорадно ухмыльнулся парень, увидев, что пленники начали приходить в себя.

Кенниг молчал, не отводя от Сигенота напряженного взгляда. Рядом испуганно всхлипнула Эрменгильда - видно, девушка вспомнила, как гостила у инквизитора. Чуть поодаль послышался вздох Кайо...

– Скримслова пучина! Как голова болит!
– протяжно выдохнул тоскливый голос сбоку.
– Что за помои нам вместо вина налили?

Похоже, Оффенбах еще глаз не открывал, а потому порадоваться перемене обстановки пока что не успел.

Последним в чувства пришел Росперт. С трудом помогая связанными руками, сел, оглянулся по сторонам... И выдал такую длиную, связную нить ругательств, что Эрменгильда забыла, что ей надо бояться, зарделась и ойкнула.

Но рейтара уже понесло... Мужчина без труда определил, что из всех присутствующих руки развязаны только у хлипкого парнишки, в котором легко опознавался заходивший к ведьме посетитель, а потому источник всех проблем был мгновенно найден:

– А ты что скалишься?!

Сил от выпитой крови сильфа оставалось все меньше. Но с другой стороны, в ближайшее время у Сигенота должно было появиться новое кольцо, а потому можно было не экономить.

Резкий жест, похожий на рваный Знак Единого.

И чересчур болтливый рейтар замер, оборвав речь на полуслове и судорожно хватая ртом воздух,. Вот только вдохнуть его он так и не мог...

– Господин Росперт!
– испуганно взвизгнул Кайо.

На лесной поляне мелькнула чья-то тень.

Стая волков, скользивших меж деревьев, остановилась...

Двое енотов, полощущих в речке несколько желудей, замерли и удивленно переглянулись...

Крупная росомаха выскользнула из логова меж вывороченных корней деревьев...

Благородный олень с еще несброшенными рогами медленно подошел к сплетенной из ветвей деревьев статуе...

Крохотная саламандра, притаившаяся меж камней, подняла голову...

Впрочем, в планы Сигенота

не входила ничья смерть. Пока что не входила. Раз уж все эти люди были доставлены живыми и относительно невридимыми - этим стоило воспользоваться.

Новый пас, и чересчур болтливый наемник с шумом втянул в себя воздух.

Он никак не мог отдышаться...

– Еще одно слово, - брезгливо обронил секретарь, - и ты труп.

О том, что на повторение такого фокуса сил не хватит, лучше пока не распространяться.

А вот разноглазый ошутимо побледнел. То ли за приятеля испугался, то ли начал что-то соображать...

Железо надо было ковать, пока горячо.

– Впрочем, - секретарь резко поменял тон, - я не сторонник насилия и предпочитаю решать все вопросы полюбовно...

Винтар тихо хмыкнул: последнее заявление как-то резко расходилось с местом, где сейчас они все находились - склеп сам по себе не вызывал никаких хороших ассоциаций, а если к этому еще добавить, что оказались они тут совсем не по своей воле (напоили чем-то, что ли? Жаль, что на водяных магов только алкоголь не действует, ко всему остальному это не относится) - тут уж точно возникают сомнения в "полюбовности".

Сигенот отодвинулся от гроба, шагнул к Оффенбаху.

– Итак, по порядку. Попробуем договориться? Отдашь мне по собственной воле свое кольцо?

Ландскнехт ждал чего угодно, но только не этого:

– Что?

Связанные впереди руки давали возможность сесть. Но не более того.

Под ложечкой неприятно засосало.

Огненный комок зародился где-то в районе желудка, медленно пополз вверх по пищеводу - саламандра, спрятавшаяся в человеческом теле начинала пробуждаться.

– Твое кольцо. С запертым в нем сильфом, - ласково повторил секретарь.
– Отдай мне его. Добровольно.

Саламандра недовольно зашевелилась под кожей, зло вильнула хвостом.

Оффенбах невольно бросил взгляд на собственную руку. Кольцо. Со знаками на нем. Но при чем здесь сильфы?!

– С каким сильфом?!

По губам Сигенота скользнула кривая усмешка:

– Хочешь сказать, что ничего не знаешь?

Огненной кошке, запертой в оковах плоти, все меньше нравился этот разговор. Пламя под кожей уже начинало обжигать. Еще немного, еще чуть -чуть - и зверь вырвется на свободу.

И Оффенбах сам не знал, хочет ли он этого или боится...

Но молодой собеседник тоже что-то почувствовал. Подался вперед. Резкий взмах - короткий, рубленный Знак Единого... В грудь ударила тугая волна воздуха...

И пламя огненного барса, уже готовое выплеснуться наружу, вдруг погасло...

Остался только крошечный уголек, жгущий где-то в подвздошьи.

А Кайо внезапно понял, что ему страшно. Что ему действительно и по-настоящему страшно. Уже не только и не столько за Росперта, а просто страшно. Страшно настолько, что кружится голова и перехватывает горло...