Отмель
Шрифт:
– Ладно, – я вскидываю руки, – поняла. Буду молчать как рыба.
– Хорошо, – кивает муж. – Ты ходишь по тонкому льду, Эмма. Очень тонкому.
– Ты прав. – Я выдавливаю из себя улыбку и делаю шаг назад. – Дело серьезное.
Чарльз продолжает наступать; пенис болтается из стороны в сторону, порозовевшие соски набухли.
– Он мой босс. Босс, – шипит Чарльз, точно змея.
– Должно быть, ты сильно на взводе. Понимаю. – Я сглатываю, почти упираясь спиной в шезлонг. – И не стану вмешиваться. Я тебе доверяю.
Он вытирает нос и кивает снова и снова, словно танцуя в наркотическом дурмане. Кажется, обошлось. Чарльз перестает двигаться в мою сторону, поверив в чушь, которую
Я сглатываю, по-прежнему держась рукой за щеку.
Месяц назад
Ариэлла хочет, чтобы я шпионила за ее мужем. Причин я пока не знаю, но догадываюсь, что она подозревает его в измене. Записка была простой и короткой:
Послушай, о чем Матео разговаривает по утрам, когда выходит в сад покурить. Пожалуйста. Мне нужно знать, о чем идет речь.
Когда Матео выходит в сад, я осторожно приоткрываю окно в кабинете. Поначалу монотонный бубнеж соседа раздражает не меньше писка комара над ухом или жужжания мухи, застрявшей между рамами окна. Погрузившись в работу, я все время слышу его лающий смех: «Ха-ха-ха, ха-ха-ха». Именно так он и смеется: отрывисто, фальшиво, натужно. Подняв жалюзи, выглядываю в окно и вижу облако дыма над головой соседа. Рядом один из его людей.
Солнечные лучи проникают в безупречный сад Ариэллы, расцвечивая его бликами, а Матео затаптывает окурок подошвой ботинка. Представляю, какой разговор состоится между супругами, когда Ариэлла обнаружит в траве улику. Сад – ее гордость и отрада. Поэтому Матео его и портит.
Я уже трижды покидала кабинет и на цыпочках кралась вниз, стараясь не попасться на глаза Джорджии, открывала двери на террасу, шла к бассейну и стояла у забора, прислушиваясь. В горле першило, но я заставляла себя быстро сглотнуть несколько раз подряд, подавляя подступающий кашель, чтобы Матео меня не застукал.
Иногда он стоит в саду один, дымит и листает смартфон. По крайней мере, ему хватает совести курить на улице. Мерзкая привычка.
Но сегодня, вновь покидая кабинет и выходя на свежий воздух, я кажусь себе шпионящей за ребенком мамашей; женой, сующей свой нос в чужие дела.
Я разглядываю хрустящую под ногами сухую листву, опавшую с увядающего куста, который давно пора выдернуть. Стараясь не наступать на листья, двигаюсь очень осторожно и слышу, как Матео обсуждает с мускулистым охранником вчерашний «улов». Скандальная история будто специально предназначена для моих ушей.
– Ноги от ушей. Сосет как дышит. – Я слышу, как он смеется: «Xa, xa, xa».
– Долго ты пялил эту телку?
– Думаешь, я засекал? – бормочет Матео. Один из собеседников сплевывает, и вязкая мокрота приземляется на опавший лист. Возможно, сосед говорит об одной из работниц своего стрип-клуба, но я так не думаю. «Телка». Звучит омерзительно. И манера плеваться омерзительна. Свиньи.
– Короче, загляну туда снова сегодня вечером, – говорит Матео. Я слышу шарканье туфель о тротуар. Сигаретный дым тянется через забор, отравляя воздух никотиновой вонью. О ком и о чем идет речь? «Засекал», «долго ты пялил», «ноги от ушей», «загляну туда вечером». Похоже, у него интрижка, но я не знаю наверняка. Что же сказать Ариэлле? Что ее муж не уважает женщин? Уверена, она и так в курсе. Я стискиваю зубы,
– Миссис Дрей, мне принести кофе к вам в кабинет или прямо сюда? – кричит она.
Я отчаянно машу ей, прижав палец к губам. За забором слышится шорох шагов, потом бормотание, и я пускаюсь наутек, перепрыгивая через опавшие листья, чтобы те не хрустнули у меня под ногами.
Матео поймал меня с поличным. Теперь он знает, что я подслушивала. Вмешалась в его жизнь. А значит, переступила запретную черту.
Месяц назад
Недолго нам осталось наслаждаться такими моментами. Секс – это невидимая нить, связывающая нас, как собачий поводок. Скоро в наши планы вмешается жизнь, и эта связь оборвется, а мы отдалимся друг от друга, потерявшись в далеком неизвестном будущем. Такие минуты нужно ценить и беречь. Всего одна ошибка – и узы, скрепляющие наш союз, могут превратиться в тихие осколки скорби, которую нельзя ни исцелить, ни даже упомянуть вслух. Если Чарльз о нас узнает, все будет кончено.
Вот что я говорю Джеку, выходя из душа. Он так мощно взял меня сзади, что влагалище до сих пор ноет. Сквозь занавески мерцают огни Сиднейской гавани, а Джек лежит на кровати, тоже голый и уставший, и слушает меня.
Я рассматриваю себя в зеркале, висящем в ванной. Щеки помяты. Рот перекошен. Губы горят от поцелуев и его колючей щетины.
– И я останусь совсем одна, – говорю я своему отражению. Позади меня Джек поворачивается и смеется. Но это не смешно. У меня бушуют гормоны, и я злюсь. Джек и представить себе не может, каково это – жить с Чарльзом. С каждым днем наши проблемы только усугубляются. Муж все больше страдает от стресса, приходит домой еще позже прежнего, постоянно курит и пьет. Я держу это в тайне от Джека, ведь иначе он потребует немедленно бросить мужа. Даже сейчас, на взводе, я все равно хочу, чтобы наши отношения начались правильно. Подыщем новую школу для детей, устроимся сами, откроем компанию. Просто нужно еще чуть-чуть потерпеть. Но прятать проблемы от любимого становится труднее с каждым днем. Было бы легче открыться ему, собрать детские вещички и забронировать отель на месяц.
– Ну зачем ты так? Тебе ведь не свойственно драматизировать. – Он поправляет подушку под головой.
Я смотрю на свое голое тело. И что Джек нашел в такой, как я?
– Все решится в следующем месяце, – добавляет он. – У нас будет новый дом. Новая жизнь. У нас будем мы.
– Ты не представляешь, каково носить в себе ребенка. – Я облизываю зудящие губы. – А если с домом ничего не получится и наш план не сработает, мне придется растить малыша в одиночку.
– Исключено.
– А вдруг Чарльз узнает о нас раньше?
– Ничего он не узнает.
Приподнимаю грудь и разглядываю разбухшие фиолетовые вены. Скоро появится молоко.
– Я останусь одна с ребенком.
В зеркале мне видно, как Джек опирается на локоть и смотрит на меня.
– Эмма, перестань.
– Если он узнает, а мы не успеем осуществить наш план, так и выйдет. – Я глажу ладонями живот, осматривая пупок, который скоро вылезет наружу. – Я останусь одна.
Вскочив с постели, Джек подходит ко мне и встает за спиной, обдавая жаром своего тела. Мы смотрим друг на друга в зеркале. Ребенок. Мы зачали его вместе. Не знаю, что на меня нашло и почему мне так хочется спорить и провоцировать ссору. Мысли растревожены, скачут и мечутся, лихорадочно ищут опору.