Отмель
Шрифт:
Чарльза на мысе не видно.
Я ныряю в воду прямо в джемпере и спортивных штанах. Обжигающе ледяная вода мгновенно пропитывает одежду и тянет меня на дно. Я с яростью пробиваюсь сквозь волны, отчаянно пытаясь не думать о том, что ждет меня внизу. Как холодно! Прикосновение океана обжигает кожу головы, больно жалит соски, парализует руки. Катер. Мне нужно доплыть до катера. Все остальное неважно. Женщина на палубе. Скорее всего, она слышала всплеск. И наверняка заметит, как я барахтаюсь.
Почему я не надела спасательный жилет? Почему не продумала план как следует?
Я загребаю руками воду, пытаясь двигаться
Волна приподнимает меня и снова швыряет вниз. До суши очень далеко, и я вдруг понимаю, что меня затягивает глубже и глубже, унося все дальше от катера. Оказавшись лицом к лицу со свирепой стихией, ложусь на спину и пытаюсь отталкиваться одними ногами, чтобы поберечь силы. Облака набухли дождем. В лицо хлещет соленая вода, заливаясь в рот и в глаза. Нахлебавшись, кашляю и отплевываюсь. От соленого привкуса меня сейчас стошнит. Я снова переворачиваюсь на живот и моргаю.
Только бы женщина на палубе меня заметила! Но, подняв глаза, я вижу, что ее там нет. А вдруг она не вернется? Ничего не вышло. Все пропало.
Я поворачиваюсь к «Леди Удаче», и у меня перехватывает дыхание. На мостике стоит Скотт, говорит по телефону и смотрит на меня сверху вниз. Я понимаю, что мне ни за что не успеть доплыть до катера. Сейчас шкипер спустится и затащит меня на яхту. Так и тянет нырнуть под воду и спрятаться от него.
Вместо этого я сдаюсь. Надеюсь, дети меня простят. Я хотя бы попыталась. Сделала все, что было в моих силах. Развернувшись, ложусь на спину и отдаюсь на волю волн, раскинув руки в стороны и дрожа от холода. Пусть меня несет течение. Где-то поблизости раздается шум подвесного мотора. Это Скотт едет ко мне на надувной лодке. Приблизившись, хватает меня за шиворот. Тянет по резиновому борту наверх и швыряет на пол, как пойманную в сеть рыбу.
– Тупая сука, – злобно шипит шкипер, качая головой. – Чарльз тебя убьет!
Неделю назад
Единственный способ собрать доказательства преступлений Матео – пойти в один из его клубов и увидеть все своими глазами. Вряд ли Ариэлле хватит слов, слухов и подозрений обеспокоенной подруги-наставницы. Нет, ей нужны только факты. Железные, неоспоримые факты: фотографии, на которых Матео трахает стриптизершу с ногами от ушей, нюхает кокаин или разбивает висок очередной жертве.
Сейчас вечер пятницы. В это время мы с подругами обычно идем в винный бар. Последние клиенты топчутся в главном вестибюле, держа под мышкой коврики для йоги. Воздух наполняет легкий запах пота, скопившегося после напряженного рабочего дня. Ума не приложу, почему эти ребята предпочитают тренироваться в пятницу вечером. Интересно, чем они займутся после нашей встречи? Пойдут домой, приготовят жаркое из овощей с тофу и будут пить комбучу [12] ? Я прозвала их пятничными завсегдатаями. Обычные клиенты приходят ко мне вечером по будням, после тяжелого трудового дня на дому, заполненного организацией благотворительных мероприятий и обедов. Они ни за что не согласятся потратить вечер пятницы, приседая у балетного станка. Ведь сегодня им предстоит покорять Сидней и кутить в самых современных ресторанах
12
Популярный в Японии и Европе напиток на основе чайного гриба.
Заперев кабинет и оставив свет для уборщиков, я терпеливо жду Трейси у входа в ее студию йоги. Ее клиенты совсем не похожи на моих. Они платят пятнадцать долларов за сеанс, чтобы позаниматься с Трейси под золотое сияние свечей и гудение поющих чаш. Мои расплачиваются эксклюзивными членскими картами. Им ни к чему поющие чаши и альтернативная медицина: нет, им нужны опытный инструктор, мощный кондиционер, ледяная огуречная вода и несколько сортов чая на выбор. Мы часто шутим над тем, насколько наши практики отличаются друг от друга.
Барбс говорит по телефону, прислонившись к дереву на тротуаре. Машет, увидев меня. Сегодня мы, как обычно, выпьем, закажем сырную тарелку и полакомимся острыми чоризо и вялеными томатами. Но ни одна из моих подруг не догадывается, что после наших посиделок я поеду не домой к детям, а в Кингс-Кросс.
В сумке у меня лежат туфли на каблуках, меховое пальто до колен и косметика, которой я воспользуюсь уже в такси, чтобы визуально приподнять скулы и сделать губы ярче. В таком месте, как Кингc-Кросс, лучше не выделяться. Но ни одна из коллег не знает моих планов.
Когда Трейси выходит из студии, раскрасневшаяся, но собранная, наша дружная троица направляется в бар по холодной паддингтонской улице. Мы смеемся, делимся подробностями прошедшего дня и готовимся вот-вот освободиться от повседневной рутины, войдя в тускло освещенный мир нашего любимого бара. Трейси еще не в курсе, но я собираюсь пригласить ее с собой в клуб, даже настоять, чтобы мы пошли туда вместе. После нескольких бокалов шампанского она согласится, потому что такой уж у нее характер.
Обстановка в баре именно такая, как мы любим: темно, мрачновато, повсюду арки, кабинки отделаны неоштукатуренным кирпичом или обиты бархатом. Стильные мужчины и женщины в деловых костюмах и в приподнятом настроении. Сегодня ведь пятница.
Трейси заказывает шампанское к столу и минеральную воду для меня. А я так нервничаю при мысли, что вот-вот отправлюсь на охоту за Матео, что даже голова кружится.
Сейчас
Соленая вода стекает с мокрых волос, заливая кафельную плитку, и в ней расплываются завитки крови. Боль сводит меня с ума. Я словно в галлюциногенном сне. По коже бегут мурашки, губы лиловые, как свежий синяк.
Я опускаю глаза, смотрю на свое нагое тело и обхватываю себя за плечи. Пусть бьет меня, только бы не трогал детей. О большем не стоит и мечтать. Скомканная промокшая одежда лежит у двери. В душевой так жарко, что зеркало запотело от пара. Мне не терпится встать под кипяток и смыть ужас. Как только горячие струи касаются кожи, кровь льется между грудями и по выпирающему животу, словно обагренная закатом река.
Он грубо толкнул меня, припечатав затылком о дверной косяк. Не знаю, хотел ли Скотт нанести мне травму или решил припугнуть. Но когда вода проникает в рану, кожу пронзает жгучая боль.