Отморозки
Шрифт:
– Передай по цепи, - сказал он лежащему рядом ординарцу.
– Огонь по моему выстрелу. Гранаты и ручные гранатометы не использовать, бить только из винтовок и пулеметов.
Он подтянул к себе мадсен, прицелился. Вот сейчас пруссаки встанут, вот сейчас...
Немцы не обманули ожиданий штабс-капитана и, дружно выскочив из ложбинки, понеслись в атаку. Львов подождал, пока первые добегут метров на сто пятьдесят и дал очередь.
Немцы оказались в огневом мешке. Четыре пулемета - два станковых и два ручных ударили разом, поливая наступающих свинцом, точно водой из шлангов. Одновременно ударили залпами винтовки, и немцы оказались перед выбором:
С гиком и посвистом из редколесья на поле вылетело шикарное ландо с гербами рода Валевских на дверцах. Правда, вместо обычной пары, его влекли четыре лошади, запряженные квадригой.
Ландо лихо развернулось и с него, отсекая немцев от спасительной ложбины, заработал еще один станкач. Рядом с импровизированной тачанкой спешивались драгуны под командой Васнецова, которые не остались беспечными зрителями, а тоже вступили в бой.
Львов удовлетворенно посмотрел на происходящее. Вот так, классическая огневая засада! Он повернулся к Чапаеву:
– Василий Иваныч, постреляй-ка, - попросил он.
– А я покурю пока...
Чапаев взялся за пулемет, а штабс-капитан достал из кармана портсигар, трофейную зажигалку и закурил, перевернувшись на спину, с наслаждением выпуская дым в серое сырое небо. Он чувствовал себя победителем, военным гением, Суворовым, Наполеоном и маршалом Рокоссовским в одном лице...
– ...Командир!
От крика он чуть не проглотил папиросу.
– Командир, там еще немцы подходят!
Львов-Маркин резко перевернулся на живот, и приподнялся, но так, чтобы не особенно подставляться под возможные выстрелы. Действительно: со стороны шоссе двигались две пешие колонны, которые быстро разворачивались в цепи.
– Срочно передать Васнецову: отходить к лесу, в бой не ввязываться. Мы прикроем - приказал он.
Охотники развернули замыкавшие огневую ловушку фланги и открыли заградительный огонь. Это замедлило движение немецкой пехоты, и Львов уже понадеялся, что немцы не станут лезть на рожон, но тут прямо на подходившее подкрепление, во главе со штабс-ротмистром вылетели драгуны. Да еще и в конном строю...
– Мать моя, женщина!
– простонал Львов.
– Да что ж он, сука творит?!
Несколько залпов чуть только не уполовинили драгун, и штабс-капитан уже готовился поднимать своих охотников в штыковую атаку, чтобы спасти хоть кого-то из подчиненных Васнецова. И в этот момент от леса ударил пулемет с тачанки.
Перекрестные очереди заставили немцев прижаться к земле, и изнемогающие под огнем драгуны наконец смогли отойти. В качестве временного командира - Львов не видел, чтобы Васнецов уходил вместе со своими бойцами, к драгунам был послан Полубояров. Он же получил приказ организовать отход 'волнами': одна часть отходит, в то время как другая прикрывает отступающих огнем.
Но теперь, при подавляющем численном превосходстве немцев, отход явился сложной задачей. Хотя германская пехота и не имела пулеметов, огонь с обеих сторон оказался примерно равной плотности, и русским досталось изрядно. Уже в лесу, куда немцы сунуться все же не рискнули, Львов велел всем уцелевшим рассчитаться по порядку номеров и ужаснулся: под его командой осталось всего двести двадцать пять человек из почти четырех сотен, начинавших этот бой.
Сводная бригада под командованием есаула уходила лесными дорогами. И дело было не в том, что Анненков опасался преследования - он не сомневался, что Львов
Для ускорения движения пехотинцев сколько возможно разместили на телегах, двуколках и орудийных лафетах. Подчиняясь зеленому, пупырчатому земноводному, Анненков все же уволок с собой две трехдюймовки. Нет, он взял бы и больше, он взял бы все и гаубицу в придачу, но столько упряжных лошадей просто не нашлось. Остальную артиллерию пришлось бросить, и Анненков вместе с подрывниками с особым, злобным удовольствием минировал пушки и снарядные ящики, ставя вместе с минами примитивные поводковые взрыватели на неизвлекаемость.
В голове колонны двигался казачий разъезд, за ним - бронеавтомобиль, а дальше - повозки и телеги с ранеными, продуктами, патронами, снарядами, фуражом. И весь этот транспорт солдаты облепили так густо, словно какие-то невиданные насекомые попали на липкую ловчую бумагу.
Лишь очень немногие шли пешим порядком, и над их коротенькой колонной то и дело слышались команды: 'Шире шаг! Подтянись!'
Анненков обернулся и посмотрел на свое воинство. Да, теперь в них трудно узнать вчерашних пленных или очумевших от обстрелов окопников. Потрёпанное, кое-как зашитой обмундирование сменило новенькое фельдграу, на котором цветными пятнами выделялись русские погоны, да треугольные трехцветные шевроны на рукавах. Их в шутку предложил Львовым по аналогии с белогвардейскими, но офицеры и солдаты с жаром поддержали абсурдную, казалось бы идею, и теперь щеголяли российским триколором. На лицах идущих и едущих горел огонь веры и желания победить. Мимо него шли бойцы, воины, привыкшие громить и убивать врагов и готовые в любой момент сделать это еще раз.
В той, прошлой жизни, которая еще не наступила, да и не известно - наступит ли, полковник Рябинин никогда не командовал таким количеством людей, но аппетит приходит во время еды, и он уже жалел, что нет у него нормальной сапёрной роты, нет зенитчиков, и авиации, и вообще очень многого. Но люди - были. И сейчас они шли за ним, поверив, как своему командиру, а это дорогого стоило...
– Командир - к нему подлетел казак из тылового охранения. Козырнув, он доложил - Наши вернулись...
– И прибавил со вздохом, - Побили их богато...
Анненков развернул коня и поскакал назад. Там вдоль колонны, обгоняя легковые автомобили, на которых наскоро установили пулеметы, рысили охотники и драгуны. Впереди ехал Львов, с таким видом, словно его осудили на смертную казнь и теперь везут на исполнение приговора.
Есаул подъехал вплотную:
– Докладывай!
Львов помолчал, собираясь с духом, но затем четко выдал:
– Драгуны Васнецова столкнулись с батальоном немцев, следующим, на пополнение фронтовых частей. Вместо того, чтобы отойти к лесу и отсечь противника, я принял ошибочное решение загнать вражеский батальон в огневой мешок. Немцы потеряли до двух третей личного состава, но к ним на помощь подошло еще до двух батальонов пехоты. Я отдал приказ отступать, но выполнить его уже не сумели. В результате, по моей вине погибли штабс-ротмистр Васнецов, подпоручик Полубояров и более ста драгунов. Все...