Отморозки
Шрифт:
Солдаты, слышавшие этот доклад, заволновались. Кто-то из уцелевших драгун, вдруг резко подался вперед:
– Ваше благородие, разрешите доложить? Наговаривает на себя господин штабс-капитан. Штабс-ротмистр, светлая ему память, сам в атаку полез, без ума, и нас за собой поволок. И когда б не их благородие, - он указал на Львова, - мы б там все и легли!
Драгуны и охотники выразили согласие со словами неожиданного адвоката кивками и одобрительным гулом. Анненков-Рябинин внимательно посмотрел на товарища, но тот упрямо мотнул головой:
– Моя вина. Мне их надо было
– Он махнул рукой, - Ну вот и получилась Зама вместо Канн...
– Люблю непонятные слова, - осклабился Анненков.
– Органон, макробиотика ... Ладно, Ганнибал, проехали. Немцы за вами гонятся?
– Пока нет. У них одна пехота была, так что гнаться за нами им просто по силам. Но...
– Львов-Маркин почесал нос и опять поправил несуществующие очки.
– Думаю, они нам это все просто так не оставят. Либо в погоню кого-то пошлют, либо кем-нибудь перехват попробуют наладить. Их там все-таки изрядно полегло...
– Усилить наблюдение по всем направлениям!
– приказал Анненков.
– Усилить дозоры и боевое охранение вдвое! Ну а ты, друг любезный, - обратился он к штабс-капитану, - сам нагадил, сам и приберешься, в случае чего. Вопросы? Нет? Вот и хорошо...
7
Ночь прошла спокойно, но на другой день 'сводная бригада' обнаружила погоню...
– Вашбродь!
– Подскочивший казак поправил немецкую бескозырку с русской кокардой, выпрямил спину и откозырял.
– Тыловые заметили германцев. Полк драгунский.
– Хорошо.
– Анненков кивнул.
– Давай, братец, найди-ка штабс-капитана Львова, и передай ему, чтобы начинал. Со всем своим хозяйством и по полной программе...
Минно-взрывное снаряжение, наспех изготовленное практически на коленке, было разнообразным как цыганское тряпьё, но куда надёжнее и намного опаснее, чем простые вшивые тряпки. К тому моменту, как Анненков спешился, у обочины уже орудовали лопатами десятка четыре солдат, а молодой паренёк-телефонист с погонами вольноопределяющегося, тянул трофейные провода вглубь леса.
– Не так...
– Есаул остановил землекопов, - Ты под углом копай, чтобы смотрело в сторону дороги.
Самый ценный подарок установили в середине минного поля, развернув большую дубовую бочку открытым отверстием вдоль дороги. На это изделие у есаула были особые планы, и с ним он провозился дольше всего, хотя полагал, что будет наоборот. Осколочные мины - пироксилиновые шашки, обсыпанные рубленными гвоздями и металлическим мусором, собранным по всем деревням, через которые прошли анненковцы, изготовили семнадцать штук. Больше не получилось из-за отсутствия поражающих элементов. Узнав о том, что гвоздей больше нет, Анненков мученически завел очи горе и в который раз проклял российскую отсталость.
Готовые мины сейчас ставили в ряд, соединяя электродетонаторы проволокой. Вчерашние крестьяне управлялись с лопатами быстро, и через полчаса, всё было не только выкопано и закопано, но и скрыто подходящей маскировкой, а Анненков
Первой проскочила разведка, и не заметив ничего подозрительного скрылась за поворотом. А через полчаса показались походные колонны драгун.
Шли драгуны кучно, по четыре в ряд, и подпустив их до приметной ветки, Анненков положил руку на плечо Львова.
– Давай.
Тот резко опустил шток взрывной машинки, и с лёгкими хлопками из земли вылетели жестяные бидоны осколочных мин. Подрыв произошёл почти одновременно, и облака стальной картечи стеганули по людям и лошадям, перемешав в одно мгновение живую плоть и дорожную пыль в кровавое месиво.
Крики умирающих, на секунду заглушили все звуки, но сразу же после взрывов на дорогу начали падать деревья, рассекая колонну на части, и загремели другие взрывы. Хороших мин - семнадцать штук, но были мины и похуже, которые тоже собирали свою кровавую дань с дороги.
Когда Анненков в бинокль увидел, как сквозь завалы пробивается плотное ядро всадников, среди которых торчал флаг, он вздохнул, и отняв окуляры от глаз печально посмотрел на товарища.
– Жги тварей, Глеб.
– Щас.
– Тот споро подсоединил к машинке последнюю пару проводов и вытянув шток взрывмашинки снова качнул его вниз.
Пироксилиновая шашка весом в три килограмма вытолкнула пятидесятилитровый бочонок с напалмом вперёд и одновременно разрушив его, распылила облако горючей смеси почти на сто метров дороги. Огненное облако мягко накатилось на ещё живых, и над дорогой повис рёв в котором не было ничего человеческого.
Эхо криков блуждало по лесу ещё несколько секунд, но на самой дороге всё уже стихло. Выжившие забились по обочинам, а мёртвым было уже всё равно.
– Вахмистр!
– Анненков строго посмотрел на вытянувшегося во фрунт казака.
– Трофеи собрать, раненых добить.
По пути к Ковно 'бригада' четырежды натыкалась на этапируемых пленных, после чего происходила мгновенная смена ролей, и бывшие конвоиры проклинали тот день, когда появились на свет. Весьма энергично, хотя и недолго.
Большинство освобожденных пленников 'бригада' всасывала в себя со скоростью, сделавшей бы честь самому мощному пылесосу, или небольшой аэродинамической трубе. Казаки, пехота, артиллеристы и вообще всё что было встречено подразделением в германских тылах втягивалось в структуру и распределялось уже в автоматическом режиме.
Кое-кого отпускали в самостоятельные прорывы. Это в первую очередь касалось штаб-офицеров, не желавших подчиняться Анненкову и не одобрявших пример полковника Крастыня. Иногда уходили и отчаянные головушки из обер-офицеров, прихватив с собой немного продовольствия и вооружившись трофейным оружием. Одного из таких 'забубенных', Львов очень долго уговаривал остаться, но тот оставался непреклонен. Этому ротмистру претило переодеваться во вражеское обмундирование, и вообще, на взгляд Анненкова этот грозный муж обладал чрезмерной независимостью и гипертрофированным самомнением.