Отморозки
Шрифт:
– ...Твое благородие, ты с дуба рухнул, или съел чего?
– Львов в упор посмотрел на своего друга, - Ты чего творишь? Хочешь, чтобы у нас начался бунт, бессмысленный и беспощадный?
– Постой, постой, - не понял Анненков.
– Ты чего на меня накинулся? Что я те сделал?
– Не сделал? А как насчет твоего приказа переодеться в немецкое? Мне, знаешь ли тоже не улыбается, чтоб меня, в случае чего, повесили, как шпиона.
– Не понял?
– Чего ты не понял? Если, не дай бог, я сейчас в плен попаду, то мне - лагерь, да к тому же - плохо охраняемый. Я оттуда и сбежать могу, -
– Тем паче, что мой Львов немецкий знает. Не как родной, но знает. А если я немецкую форму на себя напялю - разговор со мной будет короткий. А веревка - длинная!
– И что? Ты в плен собрался?
– Я - нет, хотя может случиться всякое. А вот господа офицеры воду мутят, да и солдатики волнуются. Здесь еще Женевские и прочие конвенции соблюдаются почти как прописано. Тут к пленному даже невесту могут пропустить. И приедет, и выйдет за военнопленного замуж, и домой вернется, и никто ее не интернирует...
Анненков-Рябинин недоверчиво посмотрел на своего друга:
– Врешь?
– Чтоб я на мине подорвался! Где-то мне попадалось, что за время Первой Мировой таких свадеб сыграли полторы тысячи , - Львов хмыкнул.
– Война джентльменов, что ты хочешь.
Анненков-Рябинин глубоко задумался. Действительно, получалось как-то не комильфотно - офицеры таких фокусов не поймут. Да и солдат взбунтуют. Легко и непринужденно. Но делать-то что-то надо! Нельзя же бесконечно мотаться по тылам немецкой армии в РУССКОЙ военной форме! Вычислят, окружат, прижмут к реке и - крышка! 'Если прижмут к реке - крышка!' Хотя... Постой, постой...
– Осип!
– позвал он своего ординарца.
– Принеси-ка, пожалуйста мои запасные погоны и немецкий мундир.
Через пару минут Осип, успешно совмещавший обязанности ординарца, денщика и даже повара появился с мундиром фельдграу и золотыми погонами.
– Ты хорошо помнишь определение комбатанта по Гаагской Конвенции ?
– Чего?
– уставился на него Львов.
– Того самого - И, улыбаясь, полковник спецназа процитировал по памяти, - Военные законы, права и обязанности применяются не только к армии, но также к ополчению и добровольческим отрядам, если они удовлетворяют всем нижеследующим условиям:
имеют во главе лицо, ответственное за своих подчинённых;
имеют определённый и явственно видимый издали отличительный знак;
открыто носят оружие;
соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны.
Ополчение или добровольческие отряды в тех странах, где они составляют армию или входят в её состав, понимаются под наименованием армии .
– И что?
– все еще не понимал Львов.
– Погоди, так ты...
– начал догадываться он.
Его брови медленно поползли вверх, когда Осип и Анненков в две иглы моментально пришили к немецкому мундиру русские погоны. Затем есаул взял фуражку, содрал с нее немецкую кокарду и прикрепил российскую...
– Вот так, - удовлетворенно сообщил Борис Владимирович и надел новый головной убор.
– Я еще и ордена наши на грудь повешу. И стану полностью соответствовать определению комбатанта. Вопросы?
– Никак нет, - пораженно выдохнул Львов-Маркин.
– Да-а, брат... Ну, ты даешь...
– Китайцы говорят, что закон - как столб: перелезть нельзя, а обойти - можно, - сказал Анненков наставительно.
– Иди, служивый, служи дальше.
На другой день колонна в фельдграу вышла из
...Второй день марша начался спокойно. Дымили походные кухни, и солдаты, драгуны и казаки споро шуровали в котелках ложками, прихлебывая горячий сладкий чай из медных кружек. Львов, сидевший вместе со своими охотниками, встал:
– Так, парни, - произнес он, убирая кружку в ранец.
– Заканчиваем прием пищи, готовимся выходить в дозор. Чтоб, когда я вернусь, все уже в строю стояли, словно вас туда обухом вбили!
С этими словами он направился туда, где вместе с казаками завтракал Анненков. Хотя солдаты, драгуны и казаки уже давно слились в единую общую массу, которую Анненков-Рябинин назвал 'штурмовиками', а Львов именовал непонятным для окружающих словом 'ДРГ', все же бойцы предпочитали хотя бы изредка собираться по старым подразделениям, вместе с привычными 'первыми' командирами...
Однако дойти он не успел: неподалеку грохнул винтовочный выстрел, за ним еще один и еще.
Львов в два прыжка оказался возле Анненкова:
– Кто там?
– спросил он у есаула.
– Васнецов со своими... Был в охранении... А ну-ка, возьми десятка два своих охотников и разберись: в чем там дело?
Через полчаса к Анненкову верхом подлетел Чапаев. Быстро козырнул и доложил: Васнецов со своими драгунами наткнулся на какой-то немецкий пехотный взвод и не нашел ничего лучшего, как попытаться истребить незваных гостей. Вот только штабс-ротмистр неверно оценил численность противника, и вместо взвода или хотя бы роты вылетел на батальон немцев, которые, не будь дураки, уже развернулись в боевые порядки.
– Командир просил три пулемета: тот, который на тачанке, и два вьючных. И еще ручник, - закончил Чапаев.
– И чтоб наши охотники все к нему шли. А вам просил передать, чтоб уходили - сами разберемся.
Анненков оглядел Чапаева с ног до головы, убедился, что посланец, хоть и спешит, но совершенно спокоен, и решил, что Львов прав: нечего лезть в драку всеми силами. Во-первых, долго, во-вторых, сами себе мешаться станут. А потому он кивнул головой и приказал всем строиться.
– Борис Владимирович, а может нам лучше пойти на помощь и окружить этих германцев?
– предложил полковник Крастынь.
– Нас много больше батальона, так что...
– Так что вы все правильно говорите, Иван Иванович, - кивнул головой Анненков Рябинин, но только в том случае, если у нас за спиной - наши части, и мы не боимся ввязаться в большую драку. А сейчас Львов прав: нанесет как можно больший урон противнику, заставит его занять жесткую оборону, а потом просто уйдет и оставит немцев с носом.
Львов приподнял голову и убедился, что не ошибся: немцы действительно скапливаются в ложбинке для атаки. Но только поздно, фрицы, поздно. Теперь, когда подошли пулеметы, и счет по ним - пять-ноль в нашу пользу, вам окапываться бы надо. И сидеть, как мыши под веником. Впрочем, дело ваше, личное. Хотите помирать, так кто ж вам доктор?..