Отпуск с убийцей
Шрифт:
Брови у Невского невольно поползли на лоб.
Уж эдакой-то беспардонной наглости со стороны майора он, в принципе готовый к разным неожиданностям, все-таки не ожидал. Но и теперь он счел за лучшее пока не лезть, держаться в стороне.
Еще не время. Прежде чем он вступит, ситуация должна себя исчерпать до конца.
— Вы так уверены?
– испытующе посмотрел на Измайлова майор.
– Без обмана? Точно?!
— Ну так ведь, начальник!..
– суетливо всплеснул руками шофер. Глаза-то у меня есть! Подзабыл малость, грешен. Но - как только
— Учтите, ваши показания войдут в протокол. Вам придется его подписать.
Измайлов сделал красноречивый жест: дескать, начальник, о чем разговор?!
— Что ж, спасибо вам большое!
– с чувством произнес Афонов.
– Вы нам очень помогли. Пришлем вам благодарность на работу.
Шофер застенчиво улыбнулся.
Куплетов был убит.
— Это - поклеп!
– сдавленным голосом воскликнул он.
– Несусветная ложь! Вы все тут заодно.
— Ничего не попишешь, дорогой товарищ. Разумеется, такое слышать неприятно. Вообще противно, когда вдруг тебя разоблачают. Да ведь вы же видели: никто свидетеля за язык не тянул, никто не заставлял. сочувственно сказал Птучка и потянул Куплетова за рукав, приглашая на выход.
– Это будет вам урок. А то всегда так: начудят сначала, а потом - в кусты. Сумели напакостить - учитесь отвечать.
— Да постойте, вы!
– принялся упираться Куплетов.
– Что за самосуд?!
— Суд будет потом, - ласково пообещал Птучка.
– Ну, не задерживайте!
Даже не взглянув в сторону массовика, майор устало помахал рукой: мол, с богом, что тянуть резину, уходите ж наконец, тут и без вас хватает дел!..
Куплетов беспомощно повиновался.
В эти последние минуты он казался постаревшим сразу лет на десять.
Избегая встречаться с ним взглядом, Невский только горестно вздохнул.
Когда Куплетов удалился, Афонов встал из-за стола, победно прошелся по кабинету и затем выглянул в окно.
— Прекрасный нынче день, - весело сказал он.
– Солнышко, тепло. Как на югах. Знаете, летом мне всегда работается особенно легко. Раскованность, полет воображения, удача. Да-да, именно удача! Вы обратили внимание, как все четко и быстро получилось?! Будто по нотам разыграли. Ведь главное было - ниточку найти, простой, но решающий довод! А вы полезли, простите, в бутылку, начали все усложнять, накручивать одно на другое. Эти все ваши умственные штучки!..
— Ну, не знаю, не знаю.
– с сомнением покачал головой Невский.
Чуть привстав, он дотянулся до стола и взял оттуда бланк с каракулями шофера.
Час его действий, похоже, настал.
— Так чего теперь? До свиданья?!
– радостно спросил Измайлов.
И, не дожидаясь ответа, он решительно вскочил со стула, чтоб убраться от греха подальше.
— Минуточку!
– властно остановил его Невский, зажимая между ладонями разрисованный бланк.
— Все-то вам неймется!
– с укоризной произнес майор.
– Ну, что вы мучаете человека?! Ведь все ясно.
— Не сказал бы, - возразил упрямо Невский.
– Далеко не все! У меня к вам, Тихон Тимофеевич,
— Но только не тяните, - пробурчал Афонов.
– Раз, два - и готово!
Все еще держась за ручку двери, Измайлов с недовольным видом обернулся.
Взгляд его красноречиво вопрошал: теперь-то уж - какого лешего, а? Может, хватит издеваться? Что этот, бородатый, позволяет тут себе?!
Майор кисло поморщился и примирительно махнул шоферу: дескать, потерпи еще чуток, так надо.
— Ну, Михаил Викторович, и какой у вас вопрос?
Измайлов с удрученно-злым лицом - не торопясь, вразвалку - возвратился на свой стул.
— У меня дела еще, - предупредил он.
– Много дел.
— Успеется, - отрезал Афонов и сделал скучное лицо.
— Вы зря сели, - заметил Невский.
– Вам бы как раз лучше остаться у двери.
— Да что я, собачонка - туда-сюда бегать?!
– вскипел Измайлов, но чуть погодя повиновался.
– Ну?
— Это совсем не сложно. Будьте добры, - ровным, приятным голосом, словно речь шла действительно о сущем пустяке, попросил Невский, - скажите мне, что за узоры изображены вон там - на шторах у окна?
Почти до конца раздвинутые легкие шторы были изысканно-казенной расцветки - светло-зеленые, с бледно-розовым геометрическим рисунком, составленным из крупных эллипсов и таких же крупных треугольников.
Дешевые, непритязательные шторы, какие встречаются во многих учреждениях различного калибра.
Шофер недоуменно вытаращился на Невского и только руками развел, что означало, видимо: да вы смеетесь надо мной, совсем считаете за дурака?!
— Так что же?
– повторил Невский, аккуратно кладя бланк к себе на колени.
– Какие там узоры?
Чувствуя, что без толкового ответа не уйдешь, Измайлов торопливо бросил взгляд в сторону окна, пожал плечами и, нахмурясь, обиженно засопел.
Потом, слегка прищурясь, оглядел шторы еще раз, но уже более внимательно.
— От двери не отходить, - предупредил Невский.
– Стойте, где стоите.
Афонов, по-прежнему как бы скучая, вяло следил за происходящим.
Всем своим видом он ясно выказывал: чего теперь-то трепыхаться, дело уже сделано, точки расставлены, ах, Михаил Викторович, заняться вам, ей-богу, нечем, показать себя хотите, ну, давайте, порезвитесь, потешьте свое самолюбие, ведь все равно ничего не изменить - итог известен, и вам никуда от этого не деться.
— Там. цветочки?
– неуверенно, почти шепотом проговорил шофер. Верно?
— А какие?
Измайлов судорожно сглотнул.
— Всякие.
– попытался выкрутиться он.
– Васильки, тюльпаны. Я в них. не того.
— Да вы их попросту не видите!
– насмешливо сказал Невский.
– Там в помине никаких цветочков нет! И нечего нам было с самого начала голову морочить. Вы дальтоник, дружище! А о цветочках сказали на всякий случай вдруг попадете в точку. Зачем же вы так?
Шофер внезапно сделался красный и потный.