Отрезок пути
Шрифт:
Северус внимательно наблюдает за мной, наклонив голову, и неожиданно разражается самым настоящим хохотом. Хохочет он довольно долго, вытирает выступившие слезы и заявляет:
– Лонгботтом, если бы ты только видел сейчас свою физиономию! Жаль, здесь нет этого болвана Криви с его фотоаппаратом, я бы тебя запечатлел для истории.
Он тянется за бутылкой и опрокидывает недопитый стакан. Жидкость выплескивается на стол, и он, ругаясь сквозь зубы, пытается ликвидировать беспорядок. Моя попытка помочь отвергается злобным взглядом, и я покорно убираю палочку. Очистить стол ему удается только с
Все становится на свои места. Судя по всему, он просто чертовски пьян. Я слышал, с некоторыми так бывает. Пьют себе спокойно и даже не чешутся, а потом раз – и все. Видимо, это как раз о нем. Или… вообще-то он довольно давно говорит странные вещи… Может, я просто не сразу заметил? Как бы то ни было, мне, пожалуй, ст'oит пить помедленней и поменьше. Не дело, если мы оба будем неадекватны – мало ли что может случиться? Ну, а я, в случае форс-мажора, как-нибудь смогу влить в него отрезвляющее зелье. Главное, чтобы он не выкинул что-нибудь эдакое.
– Ничего ты не понимаешь, – вдруг сообщает Северус тоном убеленного сединами мудрого старца. – И многого не знаешь о себе.
– А ты знаешь? – с любопытством спрашиваю я. Интересно все-таки, что он скажет – пусть и в таком состоянии.
– А я знаю, – подтверждает он. – И постоянно узнаю что-то еще. Наверное, поэтому ты мне интересен.
Так, теперь выясняется, что я ему еще и интересен. Неплохо. Что еще мне предстоит услышать, хотелось бы знать?
– Ну и что тебя так изумляет в моих словах? – насмешливо интересуется он. – Или ты всерьез думал, что я стал бы столько времени возиться с человеком, который меня не интересует, исключительно из благородных побуждений?
Хм… а вот это уже в его стиле. Возможно, он еще не потерял связь с реальностью, и до него можно как-то донести, что столько пить нельзя?
Словно в ответ на мои мысли, Северус приканчивает очередную порцию и тянется за бутылкой. Мне становится страшно.
– Северус… э-э-э… тебе не кажется, что ты немного увлекся?.. – я бросаю красноречивый взгляд на огневиски.
– Ты меня еще поучи, сопляк! – свирепо осаживает меня он, опершись о подлокотники, подтягивается в кресле, с которого успел сползти, выливает остатки огневиски в стакан, с сожалением смотрит на опустевшую бутылку и командует: – Достань еще!
– Северус, может, все-таки…
– Живо!
Отлично, я уже сопляк. Уважаемый и интересный сопляк, надо думать. И, судя по всему, его персональный домовый эльф. Ну, вот и что мне делать с этим чудом? Он ведь самолично меня придушит завтра за то, что я лицезрел это падение нравов. Но не оглушать же его! Да и вообще – уж кто-кто, а он имеет право расслабиться хоть разок. Когда еще доведется? Пусть его пьет, в самом деле. А я прослежу, чтобы все было в порядке, и чтобы он не сболтнул ничего такого, за что ему потом будет стыдно.
Я покорно беру палочку. Интересно, почему бы ему самому не достать? Боится, что не сможет долго удерживать заклинание левитации или не поймает бутылку? Я извлекаю бутылку из шкафа, открываю и передаю ему. Ну, если он после этого не отключится,
– Ты хоть прямо из бутылки не пей, а? – умоляюще прошу я.
Он вздрагивает, глядит на меня удивленно, словно пытаясь понять, как я вообще здесь оказался, и тут же недовольно хмурит брови и ехидно произносит, слегка запинаясь:
– Вот ты знаешь… и в мыслях не было. Даже в голову не приходило… – он подносит бутылку ко рту, делает два больших глотка, вытирает губы рукавом и хитро ухмыляется.
И смех, и слезы, право слово! Честно говоря, я даже не знаю, как на все это нужно реагировать. Ну, вот и кто из нас на двадцать лет старше?
– А ты что не пьешь? – подозрительно спрашивает он, разглядывая мой почти нетронутый стакан.
Я собираюсь было сказать, что не хочу, но вовремя прикусываю язык. Никогда не имел дела с пьяными личностями, но, говорят, от них можно ожидать чего угодно. Вдруг ему взбредет в голову, что я не пью, потому что собираюсь его отравить? С него станется.
– Я пью, – возражаю я и делаю крошечный глоток.
Слава Мерлину, его это вполне удовлетворяет. Если бы он начал настаивать, мне пришлось бы плохо.
Он подносит стакан к губам, едва не расплескав содержимое, делает солидный глоток и аккуратно ставит его на стол. С видимым удовольствием облизывает губы, словно не полстакана крепкого алкоголя выпил, а горячий шоколад, затем снова подтягивается повыше в кресле и устраивается поудобней, запрокинув голову и блаженно прикрыв глаза. Я наблюдаю за ним, не отводя взгляда. Похоже, на состоянии его нервов алкоголь сказался благоприятно. Обычно плотно сжатые губы сейчас разомкнуты, вертикальные морщинки на лбу, которые не пропадают, даже когда он спит, разгладились, мышцы расслаблены. Пожалуй, Северус прибил бы меня на месте за такие мысли, но сейчас он кажется таким уязвимым, что хочется спрятать его в каком-нибудь безопасном месте и никого к нему не подпускать. Я беззвучно усмехаюсь.
– Что уставился? – неожиданно спрашивает Северус, видимо, почувствовав мое внимание.
– Любуюсь, – честно отвечаю я.
– Ну-ну, – хмыкает он. – Любуйся, если кошмаров не боишься.
– Ты себя недооцениваешь, – говорю я, не сдержавшись.
– Неправда, – возражает он, открывая один глаз и укоризненно глядя им на меня. – Я оцениваю себя абсолютно адекватно. Просто я достаточно разумен, чтобы с юмором относиться к своему внешнему облику и не лишаться чувств при виде зеркала. Тем более, они все равно разбиваются, когда я пытаюсь в них посмотреться.
Меня разбирает смех. Невольно вспоминается этот целитель из Сент-Мунго, Райк. Тот тоже, помнится, говорил о своей внешности в таком же ключе и называл свое лицо рожей.
– Между прочим, очень правильный подход, – продолжает между тем Северус. – Я бы и тебе рекомендовал, если бы не твоя смазливая физиономия.
– А она у меня смазливая? – удивляюсь я. Вот уж никогда не думал.
– Еще какая смазливая, – подтверждает он почему-то злорадно.
– Пусть так. У меня язык не поворачивается с тобой спорить.