Отрезок пути
Шрифт:
– Ты не мог бы принести снизу какое-нибудь одеяло или что-то вроде этого? – смущенно спрашиваю я.
– Конечно, мистер Лонгботтом.
Он аппарирует и через несколько секунд возвращается с теплым пледом. Я укрываю им Северуса, и уже собираюсь было отпустить эльфа, как вспоминаю, что мне нужно еще кое-что.
– Лауди, ты ведь знаешь, где у него хранится зелье, чтобы… ну… – произносить слово «антипохмельное» мне почему-то неловко.
– Знаю, мистер Лонгботтом, – спокойно отвечает Лауди. – Но господин директор запрещает нам трогать зелья. Поэтому вы лучше сами сходите, а я
Его невозмутимость удивительным образом успокаивает. Уж если он называет «господин директор» человека, который дрыхнет без задних ног, потому что напился до невменяемого состояния, ни о каком падении авторитета не может быть и речи.
В лаборатории я быстро нахожу то, что мне нужно. Вернувшись наверх, я с изумлением обнаруживаю, что за время моего отсутствия Лауди успел навести в гостиной идеальный порядок. Одежда и ботинки не валяются на полу, пустых бутылок нет и в помине, а стол выглядит так, словно за ним только читали. Я искренне благодарю старательного эльфа, но он только качает головой.
– Если хотите, я могу остаться здесь на всю ночь, а вы пойдете спать.
– Спасибо, Лауди, – вежливо отказываюсь я. – Нет необходимости.
– Как вам угодно, мистер Лонгботтом, – он склоняет голову. – Но на самом деле, это мы должны благодарить вас.
– За что? – удивленно спрашиваю я.
– Мы все очень уважаем профессора Снейпа, – объясняет он, – и считаем, что он слишком много на себя берет. Он сильный человек, но и сильным людям нужна поддержка.
– Совершенно согласен. Возможно, даже больше, чем слабым.
– Верно, – он с улыбкой кивает. – Не знаю, кто как, но я ненавижу слабаков, и считаю, что они не имеют права на жизнь. Они присасываются, как пиявки, и тянут на дно. Им не нужна помощь – они хотят, чтобы все остальные тоже стали слабыми, – его лицо искажает гримаса ненависти.
Я удивленно смотрю на него. Чрезмерно умные рассуждения эльфов, конечно, для меня не новость, но я думал, что эта парочка местных монархов – исключение, а все прочие их приближенные просто более интеллектуально развиты, чем моя Минси. Но от этих слов веет не только интеллектом.
Лауди замечает мое недоумение, снисходительно улыбается и поясняет:
– Видите ли, мистер Лонгботтом, я родился в Британской общине эльфов и никогда не был рабом. Логика привычных вам домовых эльфов мне непонятна.
– Мне она тоже непонятна… Постой, ты сказал – Британской? Разве и у нас есть эльфийские общины?
– Они есть везде, – он пожимает плечами и усмехается: – Волшебникам нравится считать себя исключительными. Скрываясь от магглов, вы не думаете, что точно так же и по тем же самым причинам кто-то может скрываться от вас.
– Ты хочешь сказать, что… что эльфы…
– Магия эльфов сильнее, чем ваша, и вы прекрасно об этом знаете. Нам не нужны даже волшебные палочки. Уже одно это о многом говорит, не так ли?
– Так, – признаю я. – У вас и Статут о секретности есть?
– Конечно. И соблюдается он намного строже.
– И вы наверняка можете помочь нам расправиться с Темным Лордом, – не сдержавшись, замечаю я.
– Что-то я не припомню, чтобы британские маги спешили на помощь
– Ох… прости, я… я совсем не это имел в виду… – поспешно говорю я. – Ваша помощь неоценима! Я просто имел в виду, что…
– Я понимаю, что вы имели в виду, мистер Лонгботтом. В любом случае, я давно покинул сообщество, и не отвечаю за их поступки.
– Неужели тебе не хочется вернуться?
– Не слишком, но это в любом случае невозможно, – он равнодушно пожимает плечами и поясняет: – Там я приговорен к смертной казни.
– За что? – изумленно спрашиваю я.
– За предумышленное убийство главы сообщества и попытку государственного переворота, – спокойно отвечает он. – Успехом попытка не увенчалась – мои сторонники меня предали, и мне пришлось бежать. А Хогвартс – идеальное место для того, чтобы надежно спрятаться. Заполучить меня они могут, только раскрыв карты. А на это они не пойдут.
– Ничего себе! – вот уж не думал, что в Хогвартсе скрываются государственные преступники…
– Вам не нужно нервничать, мистер Лонгботтом, – говорит Лауди. – Я живу здесь уже сорок лет и считаю эту школу своим домом.
– Мне казалось, что ты еще молод, – замечаю я, немного придя в себя. В конце концов, мало ли что у них в сообществе творится? Если во главе стоял такой тип, как Волдеморт, то Лауди можно только руку пожать.
– Я действительно молод – по эльфийским меркам. Мы ведь живем дольше.
– И ты не скучаешь по дому?
– Мой дом здесь, я ведь вам сказал, – напоминает он. – А там у меня ничего не осталось. Жена предала меня, как и все остальные, и это, пожалуй, стало последней каплей. Туда я никогда не вернусь, мистер Лонгботтом.
– Знаешь что, называй меня по имени, – предлагаю я. – А то мне как-то неловко после всего этого…
– Нет, мистер Лонгботтом.
– Нет?
– Нет, – твердо повторяет он. – Сегодня я обращусь к вам по имени, завтра мы выпьем на брудершафт, а через неделю начнем разгуливать в обнимку по Диагон-аллее. Есть границы, которые не следует нарушать, мистер Лонгботтом.
– Наверное, ты прав, – признаю я. – По правде говоря, мне и раньше неловко было тобой командовать, а сейчас я вообще не уверен, что смогу это делать.
– Сможете, – убедительно говорит Лауди. – Это не так уж сложно.
– Пожалуй. В конце концов, я не вчера узнал, что вы не так просты, как кажется на первый взгляд. Особенно ты и ваше начальство.
– Просто вы никого больше и не знаете, – смеется он. – Здесь живет одна эльфийка – вот это действительно нечто. Она была наемным убийцей, выполняла заказы и эльфов, и волшебников, и даже магглов. С ней в паре работал волшебник, который делал б'oльшую часть работы, но главной была она. Потом их арестовали. Волшебник клялся, что она была организатором, но кто же из вас этому поверит? А она представила все так, словно он просто заставлял ее выполнять приказы, а она не могла отказать. Ей удалось разжалобить суд настолько, что ее отпустили на все четыре стороны. Вот это действительно красиво!