Отрезок пути
Шрифт:
– Все у тебя поворачивается, – возражает он. – Я же тебе говорил: ты соглашаешься с окружающими и делаешь то, что они говорят, только до тех пор, пока считаешь нужным.
– А я тебе говорю, что ты преувеличиваешь.
– А секунду назад ты говорил, что не можешь со мной спорить. Где логика?
– Ты невыносим, – фыркаю я.
– Это ты невыносим, – не соглашается он. – Потому что не хочешь признавать очевидное. Впрочем, может, оно и к лучшему. По крайней мере, ты умнее меня.
Я изумленно смотрю на него. Похоже, его степень опьянения превзошла все мыслимые и немыслимые пределы. Северус наполняет стакан, и я с
– Это уже чересчур, – смущенно возражаю я.
– Не понимай так буквально, – смеется он. – Я ведь не данный момент имею в виду. Скажем так: ты умнее, чем был я в твоем возрасте. И в людях разбираешься, в отличие от меня. И вообще, я был редкостным болваном, знаешь ли.
– Ну, уж в это я точно не поверю!
– Не поверишь? Ну, и откуда, по-твоему, у меня могло взяться вот это, – он закатывает рукав и тычет мне под нос темную метку, – если я, как ты, вероятно, считаешь, был таким уж умным и так уж хорошо все понимал?
– Ну… ты просто попал в такую ситуацию… – неуверенно говорю я.
– Ой, вот только не надо меня оправдывать, ладно? – он возводит глаза к потолку, едва не свалившись при этом с кресла. – Это констатация факта, а не попытка вызвать сочувствие или еще какая-нибудь глупость. Я достаточно долго живу с этой картинкой, чтобы не биться в истерике из-за ее наличия, – он одергивает рукав и снова принимается за огневиски. – Собственно, я лишь хотел сказать, что ты бы в такую ситуацию не попал.
– Конечно, ведь мои родители…
– Да не при чем тут твои родители! – свирепо перебивает он. – Знаешь, я бы мог возненавидеть тебя за это. Иногда действительно ненавижу. Но у тебя есть и другие качества. К тому же, ты совершенно неуправляем.
Я окончательно перестаю улавливать логику в его словах. Видимо, для этого надо выпить столько же, а я на такое не способен. Будь я на его месте, уже давно бы отключился.
– Неуправляем? – переспрашиваю я, силясь хоть что-то понять.
– Абсолютно, – заверяет он. – Не зря же Дамблдор даже не пытался воспользоваться такой возможностью. Я-то сначала думал, что он просто не знает, – Северус качает головой, словно удивляясь собственной недогадливости, и, болезненно поморщившись, добавляет: – Вот Гарри – другое дело. Он предсказуем. Его легко контролировать.
– Это Гарри-то? – фыркаю я.
– Конечно, – он словно не замечает иронии. – Глупый мальчишка, который ничего не видит и не знает, но мнит себя центром вселенной. Персонаж антиутопии, который считает себя героем детской сказки.
– Чего-чего?
– Неважно, – отмахивается Северус. – В любом случае, он просто дурак, хоть это и не только его вина. Избранный, как же! Любой на его месте был бы Избранным. Все это полная чушь!
– Не могу с тобой согласиться, – осторожно говорю я. – Не каждый справился бы с этим. Если бы на его месте был я, то вряд ли бы смог…
– Ты? – перебивает он и неожиданно разражается прямо-таки гомерическим хохотом. – Если бы на его месте был ты, ничего бы этого не было, – он делает широкий жест рукой и чудом удерживает равновесие. – Вообще ничего бы не было! А знаешь, почему?
– Почему? – обреченно спрашиваю я. Еще немного, и он начнет падать и крушить мебель, чует мое сердце.
– Да потому что Темный Лорд сдох бы еще при самой первой попытке с тобой разделаться! – торжествующе
Он залпом допивает содержимое стакана и, чуть помедлив, делает несколько больших глотков из бутылки. Я сижу, вытянувшись в струнку и боясь пошевелиться. Простым опьянением тут уже не пахнет. Это уже слишком. Или у него огневиски с какими-то наркотическими добавками, которые влияют на рассудок? Всерьез все эти его изречения принимать, конечно, нельзя, но я впервые вижу, чтобы Северус не следил за тем, что он говорит. Алкоголь алкоголем, но все же…
– Не пугайся, я не спятил, – неожиданно произносит он, запинаясь. – Это называется утрировать, гиперболизировать, аггравировать… хотя нет, это не совсем точное определение… – он замолкает и глубоко задумывается.
Почему-то я ни секунды не сомневаюсь в том, что размышления посвящены подбору синонимов. Наконец, ему это надоедает, он трясет головой и несколько раз моргает, словно пытаясь сфокусировать зрение. Когда его взгляд останавливается на бутылке, я начинаю жалеть, что не спрятал ее, пока он отвлекся. Но теперь уже поздно. О существовании стакана он, судя по всему, благополучно забыл, поэтому допивает все, что там осталось прямо из горла. И требовательно смотрит на меня.
Я мотаю головой. Он пытается наградить меня уничтожающим взглядом, но смотрит почему-то в сторону. Наверное, в глазах двоится, если не троится. Я снова мотаю головой. Он пытается встать и сшибает со стола стакан, который, к счастью, не разбивается. Я поспешно вскакиваю. Чувствую, за эту ночь он меня в гроб вгонит. Ну, ведь не может же он пить бесконечно! Так просто не бывает! С виду и не скажешь, что у него настолько крепкий организм. Я решаю не пользоваться заклинанием, а прогуляться до шкафа с алкоголем, который стоит на другом конце комнаты.
Вернувшись к столу с четвертой (страшно подумать!) бутылкой, я не могу сдержать вздох облегчения. Он спит, полулежа в кресле. Пряди волос закрывают лицо, я подхожу ближе и осторожно отвожу их в сторону, прислушиваясь к его дыханию. Он дышит размеренно, чему-то улыбается во сне и просыпаться, судя по всему, не планирует. Ох, Мерлин, я уже и надеяться не смел! Как же хорошо, что с ним такое нечасто бывает!
Оставлять его в кресле я не собираюсь. Скорее всего, после такой дозы огневиски Северус мог бы сладко спать и верхом на фестрале, но назавтра будет болеть все тело. Поэтому я сбрасываю на пол то, что осталось от одежды, в которой я разгуливал по лесу, и, чуть помедлив, поднимаю его на руки и переношу на диван. Надеюсь, он не вспомнит, где именно заснул.
Мои манипуляции проходят незамеченными – он только едва заметно морщится, но, оказавшись на диване, снова расслабляется. Я поправляю подушки, убираю волосы с его лица и прикасаюсь губами к горячему лбу. Он улыбается, словно почувствовав что-то, я отстраняюсь, чтобы не разбудить, и озираюсь по сторонам. Ничего похожего на одеяло в гостиной нет.
Оставлять Северуса одного мне не хочется, поэтому, подумав, я вызываю Лауди. Надеюсь, это не уронит его авторитет в глазах эльфов. В конце концов, они, я уверен, и без того знают обо всем, что здесь творится. Лауди появляется в ту же секунду, обозревает гостиную, чуть задержавшись взглядом на трех пустых бутылках из-под огневиски, и вопросительно смотрит на меня.