Отрезок пути
Шрифт:
– Чжоу? – рассеянно переспрашивает он. – Ну, ее не так уж просто напугать. Хотя рассказывать ей об этом инциденте я, пожалуй, пока не буду. Не то у меня галеон взорвется от ее нравоучений. Она иногда бывает такой занудой, что я заранее сочувствую ее будущему мужу.
Эти слова меня удивляют.
– Постой, но ведь вы же с ней встречаетесь!
– Ох ты… – он смущенно косится на меня и бормочет себе под нос: – Проболтался, болван…
– Прости?
– Ты никому не скажешь? – его взгляд становится требовательным и решительным.
Я
– Ладно. В общем, мы не встречаемся.
– Но…
– Мы подружились еще до школы, – Майкл не дает мне договорить. – Можно сказать, на соседних горшках о жизни размышляли. Какие уж тут отношения?
– Но зачем вы делали вид, что встречаетесь? – все-таки задаю я вопрос.
Он некоторое время подозрительно смотрит на меня, словно решая, достоин ли я того, чтобы узнать страшную тайну, и, наконец, неохотно произносит:
– Из-за Мэри.
– Мэри?
– Мариэтты Эджкомб. Она… хм… в общем, она мне нравится…
– О!.. – такого я, по правде сказать, не ожидал, поэтому выпаливаю первое, что приходит в голову: – Но ведь она предательница!
На его лицо набегает тень.
– Все вы так говорите… И хоть бы кто-нибудь поинтересовался, почему она так поступила!
– Может, расскажешь? – осторожно предлагаю я.
По правде сказать, Мариэтта мне никогда особенно не нравилась, и о причинах ее поступка я не задумывался. Но ведь люди совершают вещи и похуже! Взять, например, того же Малфоя. Да и Северус тоже, в общем, не агнец невинный. А уж до покойного предателя Петтигрю ей так же далеко, как Зубастой герани до Эфферуса.
– Попробую, – чуть помедлив, кивает Майкл. – Ты, наверное, слышал, что ее мать работает с Амбридж. Более того, Амбридж – ее начальница и может в любой момент выгнать ее с работы. Вот мать и просила Мэри не связываться с ней. А Амбридж ведь не дура, сразу за девчонку взялась. Бедняжка с начала учебного года была под прессом. Эта гадина чуть ли не каждый день тащила ее в свой кабинет якобы на чашечку чая, а сама давила на психику. Сколько раз я ее плачущей видел – не сосчитать! Мы с Чжоу как могли ее поддерживали, но что толку? Все равно не выдержала…
– Я не знал этого, – задумчиво говорю я.
И вправду, чаепития в компании Амбридж кого угодно сломать могут. Я бы тоже не выдержал. Только в отличие от Мариэтты я бы не раскололся, а придушил жабу, чтоб не давила.
– Вот! А тут еще и это проклятие Гермионы… Нет, я ее не обвиняю, сам бы так поступил. Но Мэри все это окончательно добило.
– Добило?
– Ну да, – он тяжело вздыхает. – Раньше она нос от меня воротила, кокетничала. Она ведь хорошенькая, как картинка, а тут вдруг такое… Мне-то, в сущности, наплевать, но для нее это тяжело. Добавь еще клеймо предательницы, которое на нее навесили, перешептывания за спиной, смешки, презрение – кто хочешь, с ума сойдет.
– Да уж… – бормочу я.
– В общем, она с тех пор перестала разговаривать со всеми, кроме Чжоу, – продолжает Майкл. –
– И как?
Он делает неопределенный жест рукой.
– К концу прошлого учебного года наметились кое-какие сдвиги, но в целом… Летом мы не виделись, сейчас тем более общаться не можем. Да и галеон ее мать еще в прошлом году выбросила.
– Понятно, – киваю я и добавляю, стараясь, чтобы мой голос звучал оптимистично: – Думаю, все будет отлично. Когда все это закончится, попросим Гермиону снять проклятие – уверен, она не откажет. Никто ведь не умер, в конце концов! И у тебя все получится, не сомневаюсь.
– Ты так убежденно говоришь, – хмыкает Майкл, – что очень хочется тебе верить.
– Так верь, – предлагаю я. – Верь, надейся, надевай мантию и возвращайся в гостиную. Время уже позднее.
– Ты прав, – свесившись с тахты, он подбирает мантию.
Я поспешно отворачиваюсь, чтобы не смущать его. Из одежды у него только мантия и осталось.
– Невилл, ну что ты, в самом деле! – весело говорит он через минуту. – Уж тебя-то я вряд ли когда-нибудь буду стесняться.
Будешь, Майкл, и еще как. Если о моей ориентации узнаешь. Сдержав вздох, я поворачиваюсь к нему.
– Сейчас я похож на собственного прадеда, – хохотнув, сообщает он. – Этот старый консерватор ничего, кроме мантии, не носит. Можешь себе представить, какой шикарный вид нам открывается, когда он забывает ее застегнуть?
Я фыркаю. Весело он, однако живет – врагу такого прадеда не пожелаешь. Эдак навечно аппетит испортить можно.
Еще раз извинившись, Майкл уходит. Я выжидаю минут двадцать и с некоторой опаской открываю дверь. На сей раз обходится без сюрпризов, и я вижу уже ставший родным восьмой этаж. Может, мне в прошлый раз показалось? Да нет, не такой уж я псих!
Добраться до гостиной не удается. На лестнице меня перехватывает Северус и с самым свирепым выражением лица осведомляется, какого тролля я шляюсь по школе после отбоя. Мои слова о том, что я просто гулял и забыл о времени, естественно, приводят к назначению взыскания, отрабатывать которое мне придется прямо сейчас.
По дороге в кабинет мы встречаем Алекто Кэрроу.
– Лонгботтом опять что-то натворил, Северус? – с жадным любопытством спрашивает она, сверля меня глазами.
– Гулял по школе, – равнодушно отвечает он. – Я с ним разберусь.
– Хорошо, – она чуть ли не мурлычет. – А я пока проверю гостиные. Где Лонгботтом, там и остальная шайка. Возможно, кого-то еще нет на месте.
Она гордо удаляется, а мне с трудом удается сдержать смешок. Ну-ну, давай, проверяй. Майкл уже наверняка добрался до башни Рейвенкло, а все остальные ребята давно на своих территориях.
В гостиной я сразу же забираюсь с ногами на диван и прячу лицо в коленях.
– Как Корнер? – спокойно спрашивает Северус, садясь рядом, и диван слегка прогибается под его весом.