Отряд (Аш - Тайная история - 2)
Шрифт:
– Мадам герцогиня. Милорд де Ла Марш намерен вскорости увидеться с вами.
– Граф сжал руки в стальных перчатках.
– Он весьма озабочен. Река к востоку от города замерзла.
Флориан, покосившись на Аш, спросила:
– Лед выдержит человека?
– Пока нет. Но мороз усиливается.
– Оно и заметно, - поморщилась Аш.
Под открытым забралом шлема едва виднелось лицо Джона де Вира. Разноцветную накидку он оставил своим людям, и сейчас осаждающие не могли узнать рыцаря, глядящего на их легионы
– Не стоило бы подвергать ее такому риску, - она говорила о Флоре, словно та не могла ее слышать, - но в городе могут быть шпионы визиготов. Не хочется, чтоб нас подслушивали слуги или солдаты. Или еще кто. Ни нищие, ни городские сумасшедшие. Никто.
– Тут вы в безопасности, мадам. Ни один человек в здравом уме сегодня на стены не полезет.
– Ради любви Господа нашего, - стукнула зубами Флора, жалобно кутаясь в плащ.
– Давайте заканчивать... скорей!
– Пройдемся.
– Аш, скрываясь за выступами укреплений, двинулась к Белой башне, но обернулась на послышавшийся сзади крик. Часовые-бургундцы посторонились, пропуская на стену еще две закутанные в плащи фигуры.
В одной она по заляпанному свечным воском голубому плащу узнала Роберта Ансельма. Другая при ближайшем рассмотрении оказалась янычарским полковником Баязетом, побелевшим от холода, но сохранившим достаточно галантности, чтобы поклониться герцогине и пробормотать какую-то любезность.
– Полковник!
– поразилась Флора и сердито оглянулась на Аш.
– Хочешь дождаться де Ла Марша, или начнем наконец?
– Подождем.
Когда все двинулись дальше, Аш пристроилась к Роберту и кивнула на янычара:
– Спроси его, Роберто, в каком состоянии их кони.
Роберт секунду поразмыслил, сдвинув брови, и заговорил с турком.
Тот остановился как вкопанный, замахал руками, возмущенно выкрикнул что-то и, побагровев, продолжал вопить, не в силах остановиться.
– Ясно, по-турецки это значит: "Только не моих коней, чтоб вам пусто было!" - усмехнулась Флора.
– Похоже, он решил, что мы собираемся их слопать.
– Я бы не отказалась! Роберт, скажи ему, вопрос серьезный.
Баязет угомонился. К тому времени, как они закончили объясняться на ломаном турецком, впереди показалась Белая башня и охраняющие ее часовые. Контрфорсы хоть сколько-то защищали от ветра.
У самой башни была свалена груда сорокафутовых досок - остатки сгоревшей надстройки. Часть конструкции свисала со стены. "Слабое место",отметила про себя Аш.
– Он говорит, лошади в плохом состоянии, потому что их плохо кормили, - обратился к ней Ансельм и добавил, не меняя тона: - А могла бы получиться неплохая кормежка... для нас.
– Как он считает, могут они выдержать галоп?
– Нет.
Аш
– Что ж. Значит, не стоит рассчитывать выиграть скачку...
Теперь с двух концов стены за ними следили любопытные глаза. Аш покачала головой. "На месте этих ворчунов я бы тоже глаз не сводила с командиров, вздумавших устроить совет на городской стене. Помнится, при виде чего-то в этом роде мне всегда казалось, что начальство затевает особо дурацкое предприятие.
Сейчас-то я только и мечтаю, чтобы кто-нибудь взялся решать за меня".
– Не послать ли еще кого за милордом де Ла Маршем?
– проворчал Роберт.
– Пока не стоит. Он, наверно, уже идет.
Турок показал куда-то за стену, бросил короткую фразу. Аш, проходя между двумя контрфорсами, взглянула в том направлении, но не заметила во вражеском лагере ничего заслуживающего внимания.
– О чем он, Роберт?
– Холодно, говорит...
– Ансельм поежился, всем своим видом выражая согласие с этим утверждением.
– Всюду, говорит, холодно и темно.
– Что?
Флора, шагавшая между Аш и Оксфордом, оглянулась на янычара.
– Спросите полковника Баязета, что он хочет сказать. И пожалуйста, Роберто, просто переводи мне его слова.
Аш заметила мелькнувшие внизу красно-голубые накидки и перебила:
– Вот, наконец, и Ла Марш.
Бургундец, знаком остановив своих людей в отдалении, уже торопился к ним по стене. Подойдя, он склонился перед Флорой дель Гиз.
Баязет, выслушав торопливый шепот Ансельма, ответил через переводчика:
– Нам, женщина-бей, некуда уйти.
– К чему это вы, полковник?
– спросила Флора, обращаясь прямо к турецкому командиру. Слушая ответ, который переводил Ансельм, она не сводила взгляд с лица янычара.
– Полковник говорит, на пути сюда он видел "ужасные вещи". Дунай замерз. Поля покрыты льдом. Люди вмерзают в лед и остаются лежать там. Некому убрать тела. Всюду только тьма...
– Роберт запнулся, уточнил что-то у полковника и закончил: - Отсюда до самой Далмации деревни покинуты. Люди укрываются в пещерах, сводят лес на дрова. Некоторые города тоже разобраны на топливо - костры горят двадцать четыре часа в сутки.
– А солнце так и не показывается?
– спросила Флора Баязета.
– Говорит, нет. Он говорит, все озера замерзли. Во льду видны мертвые птицы и животные. Только волки жиреют. Да еще вороны. Кое-где им приходилось объезжать...
– Роберт поджал губы.
– Нет, не понимаю.
– Кажется, он упомянул шествия, - пришел на помощь Джон де Вир. Многотысячные процессии, мадам. Кто сжигает евреев, кто, наоборот, спасает. Многие паломники направляются к Пустому трону*. [Возможно, имеется в виду Рим.] Но в основном они просто тянутся к границам Бургундии, повинуясь слухам, что здесь остался Свет.