Оттенки
Шрифт:
Он пошевелил посиневшими губами, силясь улыбнуться.
— Старики придут сюда, пока я жив? — помолчав, спросил Каарель.
— Конечно, придут, если ты захочешь.
— Пускай приходят, я же им не запрещаю. Хватит с меня и постели, да и той много.
Тийна промолчала.
— Атс будет меня помнить, когда вырастет? — спросил он минуту спустя.
— Не знаю, может, и будет.
При этих словах в угасших глазах больного мелькнула чуть заметная искорка жизни.
— А ты выйдешь замуж, когда меня не станет?
—
— Что мне тут хотеть или не хотеть. Все равно, в могиле ничего знать не буду. Я только думаю о детях — под чужой кнут попадут.
— Ах, за кого мне выходить, кому я нужна! Если бы не ты, я бы и сейчас еще была одна.
— Ну вот и останешься опять одна, только на каких-нибудь несколько лет я тебя и потревожил…
Как-то выдалось несколько ясных, погожих дней. Солнце ярко светило в окошко.
— Гляди, солнце светит, — сказал Каарель и немного погодя добавил: — Почему кругом так тихо, будто вымерло все? Я и сейчас уже как в могиле. Почему к нам никто не приходит? Мне сегодня лучше, я, наверно, начинаю поправляться… Тийна, скажи что-нибудь! Почему ты молчишь?.. У нас теперь такие хорошие полы, хоть бы раз созвала парней и девушек, пусть поиграют, попляшут. Я посмотрю на них, послушаю, хоть какая-нибудь радость будет от нового дома… А где Атс?
— В другой комнате спит.
— Почему он все время спит, он ведь еще не устал?
— Ты так много говоришь, видно, конец твой близко.
— Да нет, я выздоравливаю, слышишь, и кашель меньше.
Но тут же у него начался приступ удушливого кашля.
— И кашлять-то уже сил нет, в животе совсем пусто, — пожаловался он.
— Не говори много, тебе вредно.
— Я больше не буду.
Но, помолчав немного, он опять стал задавать Тийне разные вопросы.
XI
Осень борется с зимой: одна сыплет дождем, другая швыряет снегом.
Ветер гонит тучи по небесным равнинам, срывает с деревьев последние листья и завывает на опустевших полях.
— Что, сегодня снег идет? — спросил Каарель у старухи. Та останавливалась то у его кровати, то у постели Тийны.
— И дождь, и снег, все вместе, — ответила она.
— Который час?
— Половина пятого.
— Значит, уже вечер.
— Да, скоро вечер.
Из-за занавески послышался стон Тийны.
— Скажи Тийне, чтобы она так не стонала. Мне сегодня лучше, я себя чувствую совсем здоровым. Только пусто в животе.
Немного погодя снова донесся стон.
— Что она все время стонет! Мне тяжело это слушать, — сказал Каарель.
— Хоть ты лежи спокойно, я знаю, что не можешь мне помочь, сам болен, — отозвалась Тийна.
Но эти слова не достигли слуха больного, их услышала только мать, стоявшая у постели Каареля.
Дневной свет угас, зажгли огонь. Вся семья собралась в горнице.
—
Старик вошел в горницу и остановился у постели Каареля.
— Ну, и ты наконец пришел меня проведать! Где это ты пропадал? — спросил Каарель, но видно было, что он не ждет ответа.
Старик засопел и опустился на стул.
— Все еще снег идет? Или дождь? — через минуту спросил Каарель.
— Чистый снег, — ответил старик.
— Да ну, чистый снег? — с радостью переспросил больной.
— Чистый снег.
— Где Атс? Опять спит?.. Мне хочется на него посмотреть. Подрос он?..
Мальчика позвали к отцу.
— А ну, подойди ко мне, дай я попробую, сколько в тебе весу.
Старик посадил Атса на край кровати, и Каарель положил руку на светловолосую головку мальчика. Некоторое время отец и сын глядели друг на друга, потом сын серьезно сказал:
— От тебя дурно пахнет.
— Да, да, уходи, от меня пахнет… Расти большой, большой, здоровенький…
Потом он заговорил снова:
— Хорошо мне сейчас. И Тийна будто не стонет — не слышу… Только есть хочется… Отец, принеси мне хлеба с салакой, я подкреплюсь…
Когда больному принесли еду, даже батрак пришел поглядеть, как будет есть салаку человек, смерти которого ждут со дня на день.
— Хорошо… дай сюда… — сказал Каарель.
Он откусил хлеба с салакой и начал есть. Но, едва шевельнув несколько раз челюстями, он вдруг устремил неподвижный взгляд в пространство: казалось, во всем его существе жизнь замирает.
— Старуха, иди сюда! — позвал старик.
— Подожди немножко, сейчас никак не могу.
— Боже мой, что же теперь будет? — произнес Каарель, вытянулся на постели, стиснул зубы, закрыл глаза, глубоко вздохнул и стал отходить. Но в этот миг послышался крик ребенка. Умирающий испуганно открыл глаза, словно прислушиваясь, потом вздохнул еще раз, и широко раскрытые глаза его уставились в потолок.
— Что там Каарель? — спросила счастливая мать.
— Уже преставился, — ответил старик.
— Уже… — повторила Тийна. Она посмотрела на кричащего младенца, и на глазах ее выступили слезы.
— Смотри-ка — в одно время! — проговорила старуха.
Немного погодя она вышла во двор, а вернувшись в горницу, сказала:
— Снег выпал глубокий, небо ясное, звезды так и сияют.
XII
Каарель умер, заснул вечным зимним сном. На короткое время забросила его судьба в Кадака, и с его приходом там все ожило.
Теперь в Кадака по-прежнему хозяйничают старый Юхан и Мари. Здесь живет и Тийна со своими двумя детьми. Она все еще причесывает волосы на прямой пробор и заплетает их в две косы. Но это уже не те косы, что некогда привлекали взгляды парней.