Отважная лягушка. Часть 2
Шрифт:
Очень скоро она уяснила, что местной элите бросил вызов честолюбивый богатей, да ещё и не коренной этригиец, а сын перебравшегося из Цилкага купца. Пользуясь поддержкой наместника императорского префекта и верховного жреца храма Дрина, он собрался выставить свою кандидатуру на выборах магистрата, пытаясь тем самым разрушить вековечный порядок чередования у городского "кормила" представителей древних этригийских родов. А ей как всегда "повезло" нарваться на ревностных почитателей владыки недр, составлявших значительную и самую активную часть
Только придя к глубокомысленному выводу о том, что чужакам нечего делать в магистратах, а жрецам не следует так откровенно вмешиваться в политику, самодеятельные политические аналитики вспомнили о скромно молчавшей арестантке.
– И куда мне её девать?
– спросил эдил, взяв со стола стопку потрёпанных листов папируса, прошитых в углу суровой ниткой.
– В подземелье?
Испуганно вздрогнув, Ника резко обернулась к стражникам.
– Зачем же так сразу, господин Акв, - заюлил стражник, скорбно качая головой.
– Суда-то ещё не было.
– Да ладно!
– снисходительно рассмеялся эдил, махнув рукой.
– Это так, шутка. Я законы знаю.
Он озабоченно глянул в заляпанную бронзовую чернильницу и продолжил:
– Пойдёт в угловую. Там у меня базарная торговка плетей дожидается, да двух проституток утром привели. Пусть вчетвером посидят. Места хватит.
Хихикнув, дядечка разгладил лист папируса и буднично спросил:
– Как тебя записать?
– Ника Юлиса Террина, - представилась девушка.
– Ишь ты!
– хмыкнув, покачал головой Акв.
– Юлиса! Ещё скажи, что их тех самых...
– Из них, - невозмутимо подтвердила попаданка.
– Дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты, внучка сенатора Госпула Юлиса Лура.
– Ты, девка, не шути так, - нахмурился эдил, а конвоиры озадаченно переглянулись.
– Тюрьма - не место для шуток, господин Акв, - спокойно проговорила арестантка.
– Да и мне совсем невесело.
– А где живёшь?
– сухо поинтересовался собеседник, всё ещё не решаясь занести в тюремные анналы провинциальной Этригии наименование столь знаменитого рода.
– Я еду к родственникам в Радл, - пояснила Ника.
– Из Канакерна. Вчера вечером спутники ограбили меня и пытались убить. Об этом я и хотела рассказать магистратам, когда... появился господин Клеар и выдвинул своё нелепое обвинение.
– Не слышал, чтобы Юлисы на Западном побережье жили, - проворчал мужчина.
– Не знаю, как насчёт святотатства, но самозванство тебе точно могут вменить в вину. А это очень серьёзное преступление. За такое на кол сажают. Так как записывать?
– Ника Юлиса Террина, - твёрдо отчеканила она.
Ткнув в её сторону обгрызенным кончиком пера, эдил так же раздельно отозвался:
– Я тебя предупредил!
И принялся, сопя, выводить на папирусе имя новой арестантки. Затем, оставив чернила подсыхать, встал, сняв с гвоздика в стене связку плоских ключей.
– Пошли.
Лязгнув засовом, он распахнул
На девушку пахнуло густой, застарелой вонью, напомнившей ей смрад рыбозасолочных сараев Канакерна. По сравнению с этими миазмами запах самого запущенного вигвама аратачей мог показаться ароматом фирменного магазина косметики.
– Чего встали?
– проворчал по-прежнему сопровождавший её конвоир.
Справа шла глухая стена, сложенная из грубо отёсанных камней, скреплённых раствором. А слева почти от пола до потолка тянулась частая решётка из деревянных брусьев, за которой что-то копошилось в темноте.
Бивший из-под потолка дневной свет слепил глаза, мешая рассмотреть подробности. Зато уши прекрасно слышали сиплое дыхание и неясное бормотание.
Вплотную к ограждению следующей камеры стоял сухой, жилистый старик в каких-то лохмотьях поверх грязного хитона. Поймав взгляд новой арестантки, он широко оскалил розовые дёсны с редкими пеньками зубов.
– Эй, Сухан!
– прокаркал он на редкость противным голосом.
– Ты глянь, ещё одну шлюху ведут!
– Никак магистрат решил в тюрьме публичный дом открыть, - отозвался из темноты ломкий, юношеский басок.
– А нам в нём бесплатно давать будут!
– мерзко хихикнул старик, вытирая текущую из уголка губ слюну грязной, покрытой струпьями рукой.
– Подожди немного, Рояш, - ухмыляясь, бросил через плечо шагавший впереди эдил.
– Стражники с Визгуном уже закончили. Сейчас за тебя примутся. И всё бесплатно.
Сопровождавший Нику конвоир угодливо захихикал неуклюжей шутке начальства. Её привели к той самой угловой камере, о которой говорил Акв. Там оказалось немного светлее из-за дополнительного окна в боковой стене. Вдоль неё шла каменная лежанка, кое-как прикрытая соломой, на которой, тесно прижавшись друг к дружке, словно озябшие котята, сидели две женщины с короткими причёсками, но без рабских ошейников и табличек.
Заметив тюремщиков, арестантки почему-то бодро вскочили, то ли выполняя некий ритуал, предусмотренный местными правилами, то ли просто чтобы лучше видеть посетителей. Ника в свою очередь тоже смогла как следует разглядеть короткие, явно не по сезону хитоны да ещё с разрезами по бокам, открывавшие тощие, посиневшие от холода ляжки соседок по камере.
– Ну, заходи, - криво усмехнулся эдил, открыв пронзительно заскрипевшую дверь.
Сердце девушки, и без того колотившееся, как сумасшедшее, едва не выскочило из груди, когда она, пригнувшись, шагнула через высокий каменный порог, только тут заметив третью женщину.
Закутавшись в тряпьё, она скрючилась в тёмном углу, поблёскивая глазками, словно застигнутая врасплох испуганная мышка.
– Ну, девочки, не ссорьтесь, - хохотнул стражник, а эдил усмехнулся, вытаскивая из замка ключ.
– Теперь вам скучно не будет.