Отверженный. Дилогия
Шрифт:
– Да что Вы себе позволяете, князь?! – возмущённо воскликнул Самойлов. – Потрудитесь извиниться!
– Я предпочту вместо этого объясниться, – ответил Николай Константинович. – За последний месяц Борис трижды приезжал ко мне домой – рассказывал, что не представляет, как и где искать Левашова, спрашивал советов. А во время последнего визита сказал, что он в отчаянии и попросил помощи. Очень специфической. Мне пришлось отказать.
– Какую именно помощь он попросил? – спросил Самойлов.
– Он хотел, чтобы я по-семейному, по-свойски выяснил у
– И лишь на основании того, что он просил Вас поговорить с магистром, Вы выдвигаете такое оскорбительное обвинение? – спросил Самойлов.
– Не только, – ответил Николай Константинович. – Борис поинтересовался, что будет, если он не сможет найти Левашова до сегодняшнего собрания, и я ответил, что ничего хорошего. Я имел в виду, что ничего хорошего не будет, если такой ценный свидетель, как Левашов, останется в живых. Но Борис, видимо, принял мои слова на свой счёт.
Старый граф Самойлов хотел опять возмутиться, но магистр не дал ему этого сделать. Константин Романович громко кашлянул и ещё громче произнёс:
– Господа! Через неделю состоится внеочередное совместное заседание обеих палат парламента. Кесарь планирует выступить на нём с очередной инициативой. И скорее всего, он предложит утвердить дату референдума по вопросу о восстановлении монархии. Если Романов сможет это продавить, то потом на референдуме бороться с ним будет намного сложнее, нежели сейчас не допустить этот референдум. Ведь мы все понимаем, что монархию Романов реставрирует лишь с одной целью – чтобы взойти на престол. К сожалению, многие эльфы забыли исторические уроки и не видят той опасности, что обязательно будет исходить от императора-человека. Мы должны не допустить этого любой ценой и любым способом.
Магистр дал членам совета переварить информацию и добавил:
– Предстоящее заседание – это проблема поважнее, чем отсутствующий сегодня граф Самойлов или скрывающийся Левашов. У нас есть время, чтобы дождаться возвращения первого и ликвидировать второго. А вот до совместного заседания Дум всего пять дней! Поэтому давайте сосредоточимся на решении главной проблемы!
– Полностью с Вами, согласен, Константин Романович! – поддержал магистра глава рода Уваровых. – Предстоящее голосование по дате референдума – действительно сейчас самая важная проблема. Только вот есть ли у неё решение?
– Есть! – твёрдо ответил старый князь Седов-Белозерский. – Но придётся эти пять дней серьёзно поработать.
*****
Князь Глебов и граф Милютин сидели за столом в комнате для допросов. Начальник столичного департамента Комитета федеральной безопасности отстучал небольшую дробь пальцами по столу и сказал:
– С другой стороны, почему бы и нет? Какие у него ещё есть варианты?
– Нельзя недооценивать человеческую глупость, – ответил руководитель администрации
– Тоже верно, но он вроде не дурак.
– Вот сейчас и узнаем.
Отворилась массивная металлическая дверь, и охранник ввёл Егора, проводил его к столу и усадил на стул.
– Сними с него наручники! – велел Милютин охраннику, и тот сразу же выполнил приказ.
Егор с удивлением посмотрел на Ивана Ивановича и потёр запястья. Охранник тем временем не знал, что ему делать. Обычно он сразу же выходил, но оставить пленника без наручников не решался.
– Всё нормально. Подожди за дверью! – сказал охраннику Милютин, и тот покинул комнату.
Едва за охранником закрылась дверь, глава столичного КФБ обратился к Егору:
– Ты сейчас удивишься, то мы решили тебя отпустить.
– Как это отпустить? – не поверив своим ушам, переспросил пленник.
– Вот так – просто отпустить. Нам кажется, что наше общение с тобой зашло в тупик. Мы хотим сотрудничества, а ты отказываешься на него идти. Нам кажется, это от недоверия. И поэтому мы решились на, так сказать, жест доброй воли – мы тебя отпускаем.
– Вот просто так берёте и отпускаете? – спросил Егор.
– Нет, не просто так, – включился в разговор Глебов. – У нас есть одно условие.
– Ну вот с этого и надо было начинать, – пробурчал пленник.
– Ты не раскисай, условие пустяковое, – сказал Родион Степанович. – Я дам тебе телефон, а ты пообещай, что не выбросишь его в течение часа после того, как тебя отпустят.
Сказав это, Глебов достал коробку с новым телефоном, положил её на стол и толкнул в сторону пленника.
– Будете через него за мной следить? – спросил Егор.
Глава администрации кесаря рассмеялся и сказал:
– К чему такие сложности? Хочу напомнить, молодой человек, что ты в течение нескольких часов был в наших руках без сознания. Как минимум мы могли засунуть тебе жучка в задницу, а как максимум наложить магическую метку.
Егор насупился, а Глебов снова рассмеялся. После чего сказал:
– Телефон – это просто телефон. Для того чтобы ты мог мне позвонить.
– Зачем? – поинтересовался пленник.
– Я уверен на девяносто девять процентов, когда ты выйдешь отсюда и в спокойной обстановке обдумаешь наше предложение о сотрудничестве, то найдёшь его невероятно привлекательным.
– И что в нём такого привлекательного?
– Защита от твоих бывших работодателей, – сказал Милютин. – Сохранение жизни. По-твоему, это непривлекательно?
– А где гарантии, что вы меня не обманете?
– Гарантийное письмо на фирменном бланке КФБ с моей личной подписью устроит?
– Ну вот, я так и думал, – вздохнул Егор.
– Вот как раз таки чтобы ты так не думал, мы тебя отпускаем, – опять подключился к разговору Глебов. – Тебя оставят в центре города, и ты сможешь идти, куда захочешь. Хоть на вокзал беги, да в Москву поезжай. Делай что хочешь. Только не выбрасывай телефон в течение часа. Это единственное условие твоего освобождения!