Ответный удар
Шрифт:
Я неторопливо шел по дорожке, делая вид, что внимательно изучаю таблички с латинскими названиями растений. На самом деле краем глаза следил за высокой фигурой Студенцова, который, как мы и рассчитывали, проводил здесь свой обычный воскресный моцион.
В театре на премьере «Травиаты» с ним встретиться не удалось. Не явился, как будто почуял ловушку. Пришлось спешно организовать новую встречу. Вот здесь, на свежем воздухе.
Аркадий Павлович, одетый в безупречный костюм-тройку от лучшего московского портного, задумчиво разглядывал
Момент для «случайной» встречи идеальный, в оранжерее кроме нас никого не было. Даже престарелый садовник куда-то исчез.
— Какой удивительный экземпляр, не правда ли? — негромко произнес я, останавливаясь у соседнего растения. — Magnolia denudata, если не ошибаюсь.
Студенцов обернулся:
— Вы знаток ботаники?
— Скорее, ценитель прекрасного, — я слегка поклонился. — Леонид Краснов, к вашим услугам.
— Аркадий Студенцов, — он чуть нахмурился, очевидно, пытаясь вспомнить, где слышал мою фамилию.
— Знаете, — продолжил я, любуясь цветком, — магнолия удивительно напоминает мне голос вашей примадонны. Такая же утонченная красота.
Его глаза загорелись:
— Вы были на премьере «Травиаты»?
— Разумеется. Мария Нестерова — настоящий самородок. С правильным продвижением она могла бы блистать на лучших сценах Европы.
Студенцов подался вперед:
— Вы… вы разбираетесь в оперном искусстве? Эх, я вчера не смог прийти. Дела, знаете ли.
— Не только, — я загадочно улыбнулся. — На прошлой неделе беседовал с Луначарским о перспективах культурного обмена с Германией. Знаете, берлинская опера очень заинтересована в молодых талантах.
Мы медленно шли по дорожке. Из-под купола оранжереи доносилось мерное капание воды. Где-то вдалеке слышались гудки трамваев на 1-й Мещанской.
— Простите мою прямоту, — Студенцов остановился у раскидистой пальмы, — но я наводил справки о вас. Вы ведь промышленник? При чем здесь оперное искусство?
— Видите ли, — я понизил голос, — в современном мире искусство и промышленность неразделимы. Особенно когда речь идет о международных проектах. Например, — я сделал паузу, — организация гастролей в рамках торговой делегации.
Студенцов замер. В его глазах мелькнул жадный интерес:
— Продолжайте.
— Берлин, официальная советская делегация, знакомство с музыкальной элитой… А после успешных гастролей путь в Большой театр становится значительно короче.
— И… что требуется с моей стороны? — он старался говорить небрежно, но я видел, как дрожат его пальцы, теребящие цветок в петлице.
— Всего лишь небольшое деловое сотрудничество, — я остановился у фонтанчика с папоротниками. — Скажем, совместные операции с металлом. Прибыль от них можно направить на организацию гастролей. Все абсолютно законно.
Студенцов молчал, глядя на струящуюся воду. В оранжерее стало еще жарче, или это его лихорадило от открывающихся
— Предлагаю обсудить детали завтра, — я достал визитную карточку. — В более спокойной обстановке. Скажем, в моем кабинете?
Он машинально взял карточку:
— В одиннадцать утра? Нет, давайте в яхт-клубе. В двенадцать.
Да хоть у черта на куличках.
— Превосходно. И, кстати, — я сделал шаг к выходу, — передайте мадемуазель Нестеровой, что ее «Casta Diva» в прошлой постановке была великолепна. Такой голос достоин лучших театров Европы.
Я вышел из душной оранжереи в прохладу весеннего сада. За спиной слышалось прерывистое дыхание Студенцова. Он все еще стоял у фонтана, сжимая в руке мою визитку.
Первый шаг сделан. Теперь он сам прибежит ко мне, окрыленный мечтами о европейской славе его возлюбленной.
На следующий день я прибыл в яхт-клуб, как и договаривались. Надо ковать раскаленное железо.
Солнечные блики играли на свинцовых водах Москвы-реки. Старинное здание яхт-клуба, построенное еще при Александре II, величественно отражалось в темной воде. У причала покачивались первые спущенные на воду яхты, навигация только начиналась.
— Прошу вас, Леонид Иванович, — Студенцов привычным жестом показал швейцару членский билет. — Здесь нам никто не помешает. Я распорядился подготовить «капитанский» кабинет.
Мы поднялись по скрипучей дубовой лестнице. В просторном кабинете с широкими окнами, выходящими на реку, пахло кожей старинных кресел и морским канатом. На стенах висели модели парусников и старые гравюры с видами портов.
Студенцов по-хозяйски устроился в кресле:
— Я член клуба уже пятнадцать лет. Знаете, одно из немногих мест в Москве, где еще сохранился дух настоящей коммерции.
Седой официант в белоснежной куртке бесшумно сервировал чай. В серебряном подстаканнике дореволюционной работы «Хлебников и сыновья» янтарно светился цейлонский чай.
— Итак, — Студенцов отхлебнул из стакана, — вы говорили о совместных операциях с металлом?
Я достал из портфеля папку с документами:
— Взгляните. Контракт на поставку десяти тысяч тонн специальной стали в Германию. В рамках официальной торговой делегации. — Я сделал паузу. — Той самой делегации, к которой можно присоединить и культурную программу.
Его руки чуть дрогнули, когда он развернул документы:
— Солидные цифры. Но… потребуются значительные оборотные средства.
— Разумеется, — я улыбнулся. — Впрочем, ваша компания имеет безупречную репутацию. Уверен, банки с радостью предоставят кредит под такой контракт.
За окном басовито загудел речной пароход. Студенцов подошел к окну, разглядывая проплывающие баржи:
— А культурная программа?
— Все уже согласовано с Наркомпросом. Три недели в Берлине, выступления в лучших залах. — Я сделал вид, что задумался. — Правда, нужно внести гарантийный депозит. Порядка пятидесяти тысяч рублей.