Ойкумена
Шрифт:
– Хорошая мысль. Только сначала перемени прозвище. Называться именем демона, имея такую стрижку и путешествуя в одиночку, не слишком разумно, могут предложить за него ответить.
– Я придумаю что-нибудь.
– Хочешь учиться магическому умению в академии?
– Нет. Мастерству боя.
– Не лучший выбор, - поморщился бретер. – Я понимаю, ты хочешь быть готовой к новому появлению ведьмовской твари. Но возраст... Сколько тебе, около двадцати, думаю? Чтобы достичь мастерства, начинать надо было лет на пять раньше. По меньшей мере.
– Выбора на самом деле нет. Меня будут искать. Скорее всего, рано или
– Если стану изучать магию, наверняка разыщут быстрее.
– Да, об этом я не подумал, - после короткой паузы согласился Шарлей.
– На тебя охотились очень могущественные люди. Мало кто может позволить себе услуги извращенного, воина-мага с душой, изувеченной магическими переходами. Вряд ли твои враги отступятся. А еще я думаю, - он испытующе посмотрел на Хель.
– Что ты не станешь просто ждать.
Она промолчала. Ответ легко читался на жестком, повзрослевшем за одну ночь лице молодой женщины.
Хель надела ременные лямки снаряженной поняги, чуть подпрыгнула, «усаживая» вес. Сунула костяные ножны за пояс, подумала, решила, что так неудобно, да еще и слишком заметно. Женщина поместила кинжал в рукав, и тот лег на место, словно для того и предназначался. Рукоять доставала до середины ладони, короткая гарда совсем не мешала. Удобно и незаметно в ношении, легко извлечь при нужде. Шарлей молча проследил за этими эволюциями, ничего не говоря, лишь слегка и одобрительно улыбнулся, когда Хель, наконец, поняла правильный способ ношения клинка.
– Если доберешься до Города, - Шарлей как будто решился на что-то.
– Ступай на Улицу Вольных Клинков, ее любой укажет. В школы фехтовальных братств даже не заглядывай, там тебе рады не будут, да и на виду они все. Найдешь в самом конце, что ближе к реке, мастерскую Фигуэредо-Чертежника, если он еще жив. Ему ты скажешь...
– бретер пару мгновений подумал.
– Скажешь, что хочешь изучить `Ard-Ealain. Высокое Искусство.
Последние слова бретер выговорил по-особенному, было заметно, что для него это не высокопарный оборот, не два простых слова, а нечто намного, намного большее.
– Высокое Искусство...
– эхом отозвалась Хель.
– Он тебя высмеет и погонит прочь. Тогда ты передашь привет от Венсана Монгайяр. Запомни.
– Венсан Монгайяр, - послушно повторила Хель.
– Хорошо. И скажешь, что Венсан просил обучить тебя науке о геометрии круга и восьмидесяти трех углах человеческого тела, а также научить шестнадцати простым и шестнадцати сложным приемам и уловкам. Не перепутай. Если он возьмет тебя в услужение...
Бледное лицо Шарлея скривилось в некрасивой улыбке. Похоже, наркотик утрачивал обезболивающее действие, и бретеру становилось все хуже.
– Чертежник - скверный человек, грубый и высокомерный. Он ненавидит людей и хочет, чтобы те знали об этом. Однако помни, что если кто сможет превратить тебя в настоящего бойца, так это он. Теперь же - прощай. Пантократор хранит тебя.
Команда готовилась к отливу. Корабль теперь выглядел поприличнее, а после того как отдраили палубу, перестал походить на залитую кровью скотобойню. Пожалуй, лишь следы ремонта да несколько выжженных пятен на палубе свидетельствовали о недавних событиях.
Сантели смотрел, как удаляется в сторону
– Хорошо, что она нас покинула, командир, - негромко, только для ушей бригадира, выговорил рутьер, лицом и речью настоящий горец.
– Ты правильно сделал, отослав ведьму.
– Да неужто?
– привычно окрысился бригадир, как всегда, когда кто-то позволял себе хоть в малости покушаться на его авторитет или хотя бы заговорить покровительственно.
– Да, господин, - горец сразу опустил голову, показывая, что и в мыслях не имел проявить неуважение. Причем, как показалось Сантели, почтение рутьера было вызвано как раз тем, что бригадир якобы избавился от лекарши.
– Я умею видеть, немного, самую малость, но умею, - быстро и еще более тихо заговорил наемник.
– И я вижу ее. Она - coisich a'b`as, несчастье скрыто в ее правой руке, смерть прячется в ее левой руке, и сам Эрдег Гозчасара смотрит на мир ее глазами. Хорошо, что ведьмы больше нет с нами.
– Да...
– Сантели машинально осенил себя знаком Пантократора. Горец повторил знак, только расставив пальцы «рожками».
– Может быть, ты и прав.
Маленькая фигурка уходила все дальше на юго-восток. Пока, наконец, вовсе не скрылась из вида.
Эпилог
Последние дни весны в Малэрсиде выдались урожайными на события удивительные и загадочные. Для начала в порт вернулся один из военных кораблей, событие само по себе рядовое, однако судно выглядело так, будто вышло из страшнейшего боя. С уполовиненной командой и разгромленной палубой, будто целая команда безумных дровосеков стремилась разбить в щепу все, что только возможно. Выживших немедленно и всем скопом изолировали, как чумных, да так и продолжали удерживать в карантинном бараке.
Затем по герцогскому дворцу прокатилась волна тихих смертей. Конечно, с одной стороны «волна» - сказано громковато. С другой, когда в одну ночь сразу трое далеко не последних приближенных герцога дружно вешаются, оставив покаянные письма и завещав патрону все имущество, обойдя даже прямых родственников - как еще назвать подобное?
И наконец, средняя дочь владетеля, прекрасная Клавель аусф Вартенслебен, наследница герцога если не по рождению, то по заслугам и всеобщему признанию, оказалась единовременно удалена от всех семейных дел, заперта под домашним арестом и выдана замуж хрен пойми за кого. Но то есть опять же, с одной стороны не, чтобы совсем «хрен пойми», жених был не последним человеком на Острове, настоящий боном Алеинсэ, пусть и побочной ветви. С другой ... где это видано, чтобы церемония бракосочетания прошла заочно (!), отняв не более четверти часа, и невеста сразу же отправилась на Остров, к суженому (который, надо заметить, с юных лет пользовался дурной славой человека развращенного даже по вольным меркам старинных родов). Без представления, помолвки, торжественных въездов, празднеств, гуляний и раздачи подарков... Невиданное дело!