ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Шрифт:
19.30 – Ведущий новостной программы СФБ повторяет показ сенсационной сцены финала пресс-конференции Шабовского и просит Момпера прокомментировать ее. Момпер говорит: «Этого дня мы ждали, очень ждали 28 лет. Все граждане ГДР могут приехать к нам, посетить нас. Это день радости для Берлина. Нам придется нелегко, и многие в нашем городе обсуждают, что это им принесет. Но мы должны принять у себя с распростертыми объятиями всех посетителей, потому что мы понимаем, что это значит, когда люди на протяжении 28 лет не могли приехать к нам». И далее: «У Берлина вновь будут совершенно нормальные отношения с прилегающей территорией. Берлинцы также смогут легче путешествовать. Укрепится разрядка во взаимоотношениях между Востоком и Западом в целом. Это великий шанс для нас. Берлин стоит на пути к тому, чтобы стать подлинным центром в Европе». Момпер закончил так: «Перед Берлинским управлением городского транспорта стоит сложная задача. Я прошу всех граждан ГДР, которые захотят нас посетить,
19.30 – В Варшаве вернувшийся в свою резиденцию Коль связывается по прямой телефонной линии с Бонном и узнает о заявлении Шабовского, а также о гражданах ГДР, собирающихся перед КПП стены. Столпившиеся вокруг канцлера члены германской делегации потрясены. Ими овладевают попеременно чувства надежды на скорый конец ГДР и опасения по поводу возможных осложнений. Однако времени для анализа сложившейся ситуации нет – впереди официальный обед с польским руководством. Исподволь члены делегации начинают обсуждать вопрос о возможном досрочном возвращении канцлера в ФРГ.
19.50 – В связи с учащающимися звонками восточно-берлинцев, желающих получить разъяснения по поводу заявления Шабовского, заместитель шефа Народной полиции («полицай-президента») Восточного Берлина по оперативной работе рассылает циркулярную телефонограмму следующего содержания:
«1. При поступлении запросов от граждан о возможностях реализации объявленного порядка выездов сообщать гражданам, что, начиная с 10 ноября, их заявления будут приниматься отделами паспортов и регистрации в приемные часы.
2. В зависимости от развития обстановки повысить обеспечение безопасности в глубине КПП путем усиленного привлечения нарядов полиции, включая службу патрулирования и радиофицированные машины. Товарищам вежливо и предупредительно влиять на граждан и информировать их о приемных часах отделов паспортов и регистрации.
3. Руководителям отделов паспортов и регистрации подготовиться к участию в совещании по порядку работы, которое состоится в [полицай]президиуме в течение вечера или ночи. Дорожной полиции обеспечить их доставку в [полицай]президиум».
20.00 – Легендарный Маркус (Миша) Вольф, бывший шеф восточногерманской разведки (одной из лучших в мире), открыто примкнувший после выхода на пенсию к реформаторам, заканчивает дискуссию в Клубе деятелей культуры в Потсдаме на темы текущего развития событий в республике. Внезапно распахивается дверь, кто-то громко объявляет: «Граница открыта!» и сразу же исчезает. Возвращаясь в Берлин, Вольф слушает передачи западноберлинского радио, из которых явствует, что ограничения на выезд в ФРГ и Западный Берлин сняты. По радио часто звучит самое употребительное у граждан ГДР выражение этой ночи и последующих нескольких дней – «Обалдеть!» («Wahnsinn!») Историческое измерение происшедшего станет ясным лишь несколько дней спустя.
20.00 – Полковник Хайнц Гешке, заместитель по охране границы командующего пограничным участком Центр [92] , был с 17.00 на совещании, посвященном анализу настроений личного состава, которые вызывали у начальства определенное беспокойство. Он узнал о речи Шабовского уже дома и сразу позвонил командующему участком генералу Велльнеру, который был еще в своем рабочем кабинете. На пожелание Гешке вернуться на работу Велльнер отвечает отказом: «Надо еще подождать, у нас нет никаких приказов, никаких указаний. Оставайся дома. Мы тебе позвоним». Велльнер непрерывно пытается связаться с начальником штаба погранохраны, с начальником штаба Народной полиции, с другими высокопоставленными лицами. Никто ничего не знает. У Велльнера опускаются руки. Он говорит Гешке по телефону: «Если они нас не информируют, то пусть сами вытаскивают телегу из грязи». У КПП Борнхольмерштрассе к этому времени уже собралась толпа людей, требующих, чтобы их пропустили в Западный Берлин в соответствии с заявлением Шабовского.
92
Охрана стены была организована следующим образом: предотвращение нарушения границы извне и изнутри обеспечивалось регулярными частями Национальной народной армии; паспортный и иной контроль на границе осуществлялся сотрудниками министерства госбезопасности ГДР; они не отличались друг от друга ни униформой, ни знаками отличия, но подчинялись разным ведомствам; и те и другие вместе именовались пограничниками. Гешке представлял ННА. Пограничный участок Центр отвечал за всю 156-километровую стену
21.00 – Журналист новостной программы «Темы дня» (первый канал западногерманского телевидения) Робин Лаутенбах стоит перед западным фасадом Бранденбургских ворот и готовит вступление к репортажу о либерализации условий выезда граждан ГДР. Он говорит в камеру: «С завтрашнего дня стена открывается и после этого превратится просто в памятник архитектуры». Позже он вспоминал, что в тот момент перед Бранденбургскими воротами ничего особенного не происходило. Там работали еще несколько телевизионных камер, в частности американской NBC, стояли группы зевак, но в целом все было спокойно. С восточной стороны стены ситуация становилась все более драматической. По рассказам западноберлинцев, возвращавшихся после посещения Восточного Берлина, в 21.20 перед КПП Борнхольмерштрассе толпились около 500 человек, образовалась очередь из приблизительно 100 «трабантов», соседние улицы были полностью забиты людьми и машинами.
21.00 – Повторное телевизионное обращение Момпера к берлинцам по каналу СФБ происходит в перерыв футбольного матча, когда большинство немцев в обеих частях города сидят у телевизоров. Таким образом, это обращение слышат практически все берлинцы. Им еще раз втолковывается, что ГДР приняла решение о немедленном предоставлении своим гражданам «свободы поездок».
21.00 – Шеф ведомства федерального канцлера Рудольф Зайтерс выступает в бундестаге с экстренным сообщением о новостях из ГДР; текст сообщения он согласовал с Колем по телефону. Депутаты встречают слова Зайтерса бурной овацией. Зайтерс говорит о том, что открытие границ ГДР имеет «выдающееся значение»; сегодня впервые реализована свобода передвижения для граждан ГДР; стена и границы ГДР станут отныне более проницаемы. Зайтерс повторяет предложение, сделанное накануне канцлером в его сообщении о положении нации: если в ГДР наступят настоящие перемены, ФРГ будет готова оказать ей широкую помощь. При этом присутствующие имеют в виду, что «настоящие перемены» означают отказ СЕПГ от монополии на власть, легализацию оппозиционных групп и партий, свободные выборы. (С этими требованиями всегда была связана проводившаяся ФРГ политика «малых шагов», нацеленных на размывание режима ГДР; в качестве конечной цели неизменно рассматривались самоопределение и права человека, которые должны привести к присоединению ГДР к ФРГ.) После сообщения Зайтерса депутаты дружно встают и поют государственный гимн: «Единство, право и свобода для германского отечества». В зале заседаний парламента ФРГ царит атмосфера одержанной победы. (Правда, остается неясным – победы над кем? Над руководством ГДР или уже сразу над СССР?)
21.30 – Давление толпы у КПП Борнхольмерштрассе становится все более ощутимым. Похоже, что выведенные из себя люди вот-вот пойдут на штурм. Майор Манфред Зенс, командир охраняющего КПП пограничного отряда, приказывает подчиненным сдать табельное оружие. Оружие сдают также служба паспортного контроля и таможенники. Все это из опасения, что кто-то может потерять самообладание. Служба паспортного контроля получает по своей линии указание оповестить собравшихся граждан о том, что народная полиция прямо сейчас возобновляет работу бюро отделов паспортов и регистрации, где можно получить выездную визу для пересечения границы. Направившиеся к ближайшему бюро люди возвращаются через четверть часа с известием, что оно по-прежнему закрыто. Оказывается, открылось лишь расположенное на Александер-плац центральное бюро, принимающее заявки от желающих выехать на постоянное жительство. Очередное указание гласит: заявки от тех, кто желает только посетить Западный Берлин, будут приниматься завтра по месту жительства в приемные часы. Люди в толпе перед КПП приходят к выводу, что их пытаются обмануть. Атмосфера сгущается еще больше.
Дежуривший в этот день подполковник Харальд Егер, заместитель начальника службы паспортного контроля КПП Борнхольмерштрассе, ставит перед руководством вопрос о безвизовом пропуске собравшихся людей через границу: «Мы не сможем дольше выдерживать давления!» Когда Егер слышит по телефону, что высокое начальство выражает сомнение в обоснованности подобных предложений, он выставляет трубку за окно, чтобы начальство само могло убедиться в накале ситуации. Через пять минут Егер получает указание: разрешить выезд «провокаторам», то есть тем, кто особенно настойчиво требует пропустить их в Западный Берлин, поставив при этом штамп на фотографию в удостоверении личности и записав персональные данные, чтобы затем не допустить обратного въезда этих лиц в ГДР. Пограничники начинают пропускать людей через границу. С тем чтобы как-то замаскировать «особое отношение» к наиболее активным демонстрантам, они пропускают и часть тех, кто не выделяется «провокационным поведением»; этим последним штамп ставится на одной из внутренних страниц удостоверения. Однако действия пограничников только усиливают напор толпы: люди видят, что кого-то по непонятным критериям пропускают в Западный Берлин, но большинство остаются стоять перед КПП. Число собравшихся людей продолжает увеличиваться с каждой минутой.