Память (Братья)
Шрифт:
– Она такая маленькая, бледненькая там лежит, под одеялом не видно – словно плоти нет! И личико серое, как у не живой…
– Типун тебе на язык! Ну, ты и придумала! Недели не пройдет, как румянец на щечки вернется. Маринка сильнее, чем мы с тобой. Смогла бы ты столько времени провести рядом с убийцей, да еще и чай с ним пить?!
– Нет…
– Вот видишь.
– Но она так хотела этого ребенка!
– Она не знала, что у него такой отец. Вполне возможно, что она и сама бы пришла к выводу, что малыш не должен появиться на свет. А тут судьба за нее все решила. Я думаю, так лучше. Березин говорит, что Маринка восстановится быстро.
– А
– Галь, не надо опять об этом. Ты – то в чем виновата?
– Виновата, еще как. Я же после смерти Юрки и мамы все одна переживала. Думала, если их с Никитой буду держать на расстоянии, они быстрее вернутся к друзьям, к прежней жизни. В общем, так и получилось. Вот только поздно заметила, что у них эти два года за четыре прошли. Когда Ник засобирался в Италию, даже мысли не мелькнуло, что станет мне перечить. Я его не отпускаю, он мне басом – «мать, все уже решено, вот билеты». Вот так. Я и села. А Маринка как долго ничего не рассказывала? Все думаю – девочка, девочка, а тут раз – и беременность.
– Галь, Маринка мне сказала, что Ник давно не звонил, так?
– Да, больше недели уже. И мобильник выключен. Мы с матерью Данилы, его друга, дозвонились в этот лагерь, они оставили телефон, кажется что – то типа администрации. Там уверили, что со всеми все в порядке. Приедет – все же уши надеру.
– Правильно. Но лучше еще раз набрать лагерь. Когда вы звонили?
– Дня три назад. Я Беркутову сказала. А у него сестра в Италии, как раз в Падуе. Неудобно как – то ее нагружать нашими проблемами, но пусть он сам решает.
– Слушай, как я сразу не подумала! Макс Эйтель на днях звонил, путешествует с женой по Европе. Кстати, потом собирается к нам. Попрошу Соколова с ним связаться, пусть попросит Макса до лагеря сам доехать. Адрес только дай. Ты вот что, иди к своему Беркутову, а я, как Маринка проснется, тебя наберу.
Галина молча кивнула головой. Как всегда, Лялька сразу находила выход из любой ситуации. А то и два. По большому счету, она и детей своих два года назад «кинула» только потому, что знала: если надо, они к Ляльке придут. А у нее просто тогда не было на них сил. Вот такой она оказалась никчемной!
Еле передвигая ноги от усталости, она шла по дорожке к главному корпусу Городской больницы. «Такие денечки стоят теплые. Ни дождичка! Сейчас бы на дачу, раскладушку под дубок – и спать!». Галина очень любила поспать под дачный шумок: легкий ветерок шуршал в листве, кузнечик стрекотал, казалось, у самого уха, пела какая – то серенькая птичка, которая каждый год вила себе гнездо у них на старом дубе. Но самое главное: на нее, как снотворное, действовали приглушенные голоса Маринки и Никиты, которые, чтобы не разбудить мать, старались переговариваться вполголоса. Время от времени она просыпалась от взрыва нечаянного хохота, но тут же опять проваливалась в сон…
Беркутов встретил ее немым вопросом, застывшем на встревоженном лице. Галину накрыла волна тепла. «Он за меня переживает, это видно. Сам весь в бинтах, а думает, наверняка, о Маринке». Она подошла к кровати и присела на край. Нагнулась к Беркутову и нежно поцеловала его в губы. Здоровой рукой он прижал ее к себе. Зарывшись лицом в ее волосах, он шумно вдохнул.
– Как от тебя пахнет, м-м-м!
– Беркутов, не выдумывай, чем от меня может пахнуть, если я уже третьи сутки в больнице? – она счастливо рассмеялась.
– Дурочка, твой запах ничем не заглушить.
– Ладно, перед следующим посещением
– Что мне в тебе нравится, женщина, – твое чувство юмора!
– Тем и живем.
– Как Маринка?
– Спит пока. Около нее Лялька.
– Это подруга твоя рыжая?
– Это сестра моя рыжая, Беркутов. Что, понравилась?
– Ну…
– Не «нукай»! Лялька всех задевает. И знаешь, чем? Мужики, когда ее видят в первый раз, впадают в ступор. Пока разберутся, кто перед ними: то ли уродина конопатая, то ли огненная красавица, глядь, а Лялька уже развернулась и ушла. Знаешь, ее муж, Сашка Соколов, рассказывал, как он с ней познакомился. Его друг позвал его с собой за компанию на встречу с девушкой, ею была Лялька. Лялька прихватила с собой подругу, кстати, красавицу. Сашка, когда увидел пассию своего дружка, аж не мог скрыть удивления, что ж такого тот в ней нашел. А через пять минут сам «пропал». Потом месяц около нее круги нарезал, подойти боялся. Кстати, Ляльке он тогда тоже не понравился: говорит, вертелся, как шило в одно место вставили. А он так внимание ее привлечь пытался! А потом она его сразу засекла, когда он рядом бродил. Только виду не подала, ждала, когда Сашка наглости наберется и подойдет. Вот такая Лялька. А вообще, жизнь у нее была – не позавидуешь. Когда – нибудь, Беркутов, мы все тебе расскажем о нашей семье. «Сага о Печенкиных» называется. Наследство, золото, интриги, убийства. И вполне счастливый конец.
– А кто есть Печенкины? Это твоя девичья фамилия?
– Нет, это фамилия пяти сестер… Не торопись, Беркутов, все узнаешь. У нас любят семейными преданиями несчастных новичков грузить. Еще пощады запросишь! Лялька сейчас сказала, что скоро Макс Эйтель приедет, вот тогда…
– А кто у нас Эйтель Макс?
– Беркутов, не спрашивай! Так нечестно. Вот все соберемся!..
– И много вас всех?
– Много, достаточно много, чтобы не запомнить всех с первого раза! – Галина рассмеялась. Она представила себе их последний семейный сход у них на даче два года назад. Вспомнила, как сколачивали скамейки, чтобы было, где сидеть, как нанизывали на шампуры мясо, замаринованное в двух пятилитровых кастрюлях, как она, выйдя на крыльцо и обозрев всю толпу приехавших, ужаснулась: хватит ли ее пирожков и деревенского хлеба на всю эту ораву.
– Эй, я здесь. Конечно, пока еще не член вашего клана, но я живой и требую внимания любимой женщины, – Беркутов потянул Галину на себя.
– Беркутов, пощади, я и так устала! – взмолила Галина, пытаясь оторваться от его губ.
– Я тебя что, работать заставляю? – хмыкнул тот, опять притянув ее к себе.
– Ну, подожди. Ты мне скажи, ты сестре своей звонил?
– Да. Она съездит в этот лагерь сама, не волнуйся. Вот чувствую, прилетит скоро. И как догадалась, что я в больнице? Я ж выкручивался, как мог! А она мне «все ты врешь, у тебя что – то случилось». Вот и пойми вас, каким местом вы обо всем догадываетесь?!
– Лялька говорит, что у любой женщины открыт прямой канал общения с космосом.
– А у нас?
– А у вас на этом месте крышка, Беркутов!
Звонок мобильного заставил Галину резко встать с кровати Беркутова.
– Да, Ляля, уже бегу. Маринка проснулась! – Галина торопливо чмокнула Беркутова куда – то рядом с носом и выбежала из палаты.
Беркутов еще долго лежал, бессмысленно рассматривая кипельно белый потолок, и с лица его не сходила глупо – блаженная улыбка.