Память льда
Шрифт:
Итковиан видел, как помрачнело лицо Каладана Бруда.
«Любопытно. Молот Огни — это что, иносказание? И о каких, интересно, обязанностях вскользь упомянул Керулий?»
Установившуюся тишину вдруг нарушил скрипучий смех седовласого воина в длиннополой кольчуге.
— Вы очень ловко избежали упоминания о себе самом, жрец. Неужели только мне одному это кажется подозрительным? Вы принадлежите к Совету масок, но маски на вашем лице нет. И похоже, остальные собратья вас не больно-то жалуют. Они не скрывают, каким богам служат. А кто ваш бог, позвольте узнать?
Керулий продолжал все так же благодушно
— Дорогой Каллор, проклятие здорово состарило тебя. Скажи, ты по-прежнему таскаешь за собой этот никчемный трон? Да? Я так и думал.
— А я так и думал, что это ты, — прошипел в ответ Каллор. — Ну и жалкий же облик ты себе выбрал.
— Ну, скажем так: телесное воплощение было сопряжено с некоторыми сложностями.
— И я прекрасно знаю, с какими именно. Ты утратил свою силу.
— Вовсе нет. Она… видоизменилась, и мне пришлось приспосабливаться и учиться новому.
Каллор взялся за рукоятку меча:
— Иными словами, я вполне могу убить тебя прямо сейчас…
— Едва ли, — вздохнул Керулий с притворным сочувствием. — Разве что во сне. Но ты ведь уже давно не видишь снов. Правда, Каллор? Каждую ночь Бездна принимает тебя в свои объятия. Забвение и небытие стали твоим постоянным кошмаром.
— Сними руку с эфеса, — не оборачиваясь, бросил Каллору Каладан Бруд. — Мое терпение на исходе.
— Воевода, да пойми ты! Перед тобой вовсе не жрец! — хрипло бросил ему воин в кольчуге. — Это же… древний бог! К’рул собственной персоной!
— Я уже догадался, — вздохнул Бруд.
И опять воцарилась тишина. Пространство под навесом наполнилось потоками магической силы. Итковиан не верил своим глазам. За одним столом со смертными сидел, добродушно улыбаясь, древний бог!
— Правильнее было бы назвать это… частичным воплощением, — сказал Керулий.
— Это точно, — вмешался Ворчун, очень похожий сейчас на разъяренного кота. — Настоящий бог уберег бы Харло.
Улыбка моментально сползла с лица Керулия.
— Мне нечего тебе возразить. Едва ли тебя утешат мои слова, Ворчун, но тогда я сделал все, что было в моих силах. Увы, этого оказалось недостаточно. Мне очень жаль.
— Я тоже скорблю, — отводя взгляд, тихо сказал даруджиец.
— В таком случае вы не имеете права претендовать на членство в Совете масок! — бросил Керулию Рат’Престол Тени.
Скворец вдруг громко засмеялся.
Да и Каменная тоже подлила масла в огонь.
— Интересно, твой бог в курсе, насколько скудный у тебя на самом деле умишко? — спросила она у Рат’Престола Тени. — Что тебя не устраивает в Керулии? Может, он не обменялся с тобой тайным рукопожатием? Или у него чересчур правдоподобная маска?
— Да будет тебе известно, потаскуха, что он бессмертен!
— Ну, тогда это тем более гарантирует ему старшинство среди вас, — заключил Ворчун. — Поскольку все вы рано или поздно помрете, то…
— Нашел себе тему для шуточек, жалкий пожиратель крыс!
— Вот что, приятель, имей в виду: если еще раз скажешь мне нечто подобное или оскорбишь Каменную, я тебя убью, и не посмотрю, что ты жрец… А что касается шуток, то разве это не смешно? Ну подумай сам: мы тут все пытаемся переварить услышанное и сообразить, чего ждать дальше. С чего бы это вдруг древнему богу влезать в дела какой-то империи смертных? От скуки? Вряд ли.
— Его бог уже привык, — оскалилась Каменная. — Когда принюхаешься, дерьмо не так воняет.
— Вернемся к нашим делам, — одернул их Каладан Бруд. — Мы принимаем к сведению твои слова, К’рул. Паннионский Домин тревожит нас всех. Как боги и жрецы, вы, без сомнения, найдете чем заняться, дабы противостоять тем угрозам, которые он представляет для пантеона и магических Путей, хотя мы оба знаем, что они не напрямую исходят от Паннионского Провидца. А сейчас нам нужно выяснить, какими силами мы будем располагать ко времени вторжения в пределы Домина. Занятие, конечно, рутинное, но необходимое.
— Согласен, — ответил К’рул. И добавил: — Временно.
— Почему временно?
— Я предвижу, что на этой встрече слетит несколько масок, Воевода.
— Итак, — произнес Каладан Бруд, — обсудим, как лучше организовать войска, которые двинутся с нами дальше на юг, вдоль реки, в самое сердце Паннионского Домина.
— Зачем так много говорить о простых вещах? — не выдержал Хумбрал Таур. — Кафал, объясни им.
— Нужно разделить армии. Одна отправится в Сетту, другая — в Лест. Возле Маурика армии вновь соединятся и ударят по Кораллу. Белолицые баргасты пойдут вместе с войском Однорукого. Почему? По двум причинам. Во-первых, потому, что без малазанцев вы бы нас тут не увидели. А во-вторых, моему отцу нравятся шутки этого человека. — Кафал указал пальцем на Скворца. — Да и нашим богам тоже. А вот «Серые мечи», которые сейчас вовсю набирают себе новобранцев из числа паннионцев, пусть идут с Каладаном Брудом. Предупреждаем: Белолицые не потерпят рядом с собой такой швали, как тенескарии.
— Мы согласны, — ответила капитан Норула, — поскольку надеемся, что не вызовем неприязни у Каладана Бруда и его доблестной армии.
— Неужели из тенескариев можно сделать достойных солдат? — удивился Воевода.
— Можно, господин, если взять на себя труд простить тех, кто жестоко оступился, и быть достаточно терпеливыми, помогая им возрождать в себе человечность.
Сказав это, Норула вопросительно посмотрела на Итковиана.
«А ведь она хорошо усвоила уроки, — с удовлетворением подумал тот. — Тогда почему к моей гордости за Норулу примешивается боль? Конечно же, мне больно не от ее слов. От ее веры. Точнее, от того, что в сердце этой женщины сохранилась вера, которую сам я, увы, потерял. Я завидую Норуле, а это уже совсем никуда не годится».
— Думаю, мы поладим, — произнес Каладан Бруд.
Дуджек потянулся к своей кружке.
— Вот и договорились. Все оказалось проще, чем ты думал, Воевода. Что скажешь?
Бруд, не умевший улыбаться так благодушно, как Керулий, обнажил зубы в довольной, но несколько свирепой ухмылке:
— Я согласен с тобой. Ведь в конце концов, все мы в одной лодке.
— Вообще-то, у нас есть и другие вопросы, — подала голос Рат’Огнь, внимательно глядя на Бруда. — Тебе вручили молот — средоточие силы Огни. На тебя была возложена миссия разбудить богиню в час величайшей нужды.