Память льда
Шрифт:
— Зачем они тебе? — удивилась Норула.
— Д-для… дара. Для выкупа. Я поклялась…
— Кому?
— Себе самой.
— Я не понимаю, как т’лан айи могут быть подарком. Да, верно, они странствуют вместе с т’лан имассами. Но ни т’лан имассы, ни ты не имеете права владеть ими.
— Т’лан айи присоединились к Ритуалу Телланна на Первом Слиянии.
— Они попали туда по неведению, связанные узами любви и верности с прежними имассами. И к чему это привело? Т’лан айи потеряли свои души. Заклинательница костей, хочу предупредить, что мои боги уже совсем близко. Каждую ночь я слышу их вой. Они требуют… вернуть
— Я вынуждена тебе отказать, — заявила Серебряная Лиса. — До тех пор, пока Тогг и Фандерея не предстанут передо мной в телесном обличье и сами не заявят об этом, я не отпущу т’лан айев.
— Ты рискуешь жизнью, заклинательница костей.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Тогг и Фандерея объявят войну т’лан имассам? Ты боишься, что т’лан айи по повелению богов перегрызут всем нам глотки?
— Я не знаю, заклинательница костей. Тебе самой отвечать за принятые решения. Однако я боюсь за тебя, Серебряная Лиса. Тогг и Фандерея — не просто звери. Они стали Взошедшими. Их души для нас непостижимы. Можно ли предугадать, что таят их сердца?
— И где же сейчас эти… боги?
— Где-то к югу отсюда. Похоже, встреча с ними произойдет на землях Паннионского Домина.
— Тогда у меня еще есть время, — промолвила Серебряная Лиса.
— Хочу предостеречь еще раз: столь странная затея «с подарком самой себе» может оказаться губительной.
— Всегда честный обмен, — негромко пробормотала Серебряная Лиса.
Морячки многозначительно переглянулись: эти слова давно уже стали легендарными в войске Дуджека Однорукого.
Подошедшая баргастка явно слышала разговор между Норулой и Серебряной Лисой. Не привыкшая сдерживать свои чувства, она рассмеялась, заставив всех обернуться.
— Скверно, что не нашлось мужчин, достойных вашей компании, — посетовала Хетана. — Ишь какое пестрое сборище. Две малазанки, голодные во всех отношениях, новый несокрушимый щит «Серых мечей», тригалльская ведьма и имасская колдунья. Думаю, вы не откажетесь принять к себе дочь Белолицых баргастов… тем более что она пришла сюда с вином и угощением.
Стражницы вскочили на ноги и радостно заулыбались.
— И я тоже не прочь поболтать и посплетничать вместе с вами! — весело воскликнула Хетана. — Скажи-ка мне, несокрушимый щит, Итковиан теперь свободен от своих клятв? Да? Значит, я могу уложить его в постель…
— Если только сумеешь поймать, — сдержанно ответила Норула.
— Ха! Будь у него и полсотни ног, он бы все равно не смог от меня сбежать! Эй, Серебряная Лиса! А как насчет Круппа?
— А при чем тут Крупп? — удивилась колдунья.
— Да притом, что с такими роскошными телесами ты могла бы запросто подмять его под себя! Пусть повизжит!
— Жуткая картина, — поежилась Серебряная Лиса.
— Да брось ты! Этот Крупп хоть и не в моем вкусе, но умен. Согласна? У нас говорят: «Умный мужчина знает, чем подогреть кровь». Догадываешься, чем? Нет? Значит, правильно мне про тебя рассказывали: телом взрослая, дородная, а умом ребенок. Да не противься ты желаниям, когда они бурлят в тебе! Слышишь, красавица? Слишком долго ты якшалась с неумершими. Так недолго и совсем зачахнуть. Копье надо держать обеими руками — вот что я тебе скажу.
— Ты вроде бы говорила, что принесла вино, — напомнила ей Серебряная Лиса.
— Да. Изволь взглянуть. Два кожаных пузыря.
— Прекрасная мысль, — улыбнулась Харада. — Спасибо тебе за щедрость.
Однако Норула некоторое время колебалась. А затем взглянула на стражниц и принялась стаскивать с головы помятый шлем.
— Пусть волки подождут, — тяжело вздохнув, произнесла она. — В отличие от моего предшественника я не могу везде и всюду связывать себя клятвами.
— Не можешь или не хочешь? — подзадорила ее Хетана.
— Не хочу, — честно призналась Норула. Она тряхнула головой, откидывая со лба пряди мокрых от пота, тронутых сединой волос, и торопливо прошептала: — И да простят меня волки.
— Один из них точно тебя простит, — заверила ее баргастка, опуская на землю свою поклажу.
Колл поплотнее укутал в шкуры тщедушную Мхиби. Ее веки несколько раз вздрогнули, но глаз она так и не открыла. Дышала рхиви неровно, с присвистом. Некоторое время даруджистанский советник глядел на нее, затем спрыгнул с повозки.
Мурильо укреплял бочки с водой, сложенные у правого борта. Возле левого громоздились мешки с провизией, купленной этим утром у баргастского торговца. От солнца и любопытных глаз их закрывали куски старых шатров.
Понимая, что волам не потянуть повозку с тремя пассажирами и многочисленной поклажей, Колл и Мурильо приобрели пару лошадей у «Моттских разгильдяев», которые запросили просто немыслимую сумму. Раньше Колл и не подозревал, что в армию Каладана Бруда входит это странное воинство наемников, чье одеяние вполне оправдывало данное им прозвище (между тем воевать эти ребята, надо отдать им должное, умели). Кони у них оказались едва объезженными, толстоногими, но высокими. Когда Колл спросил, как называется порода, «разгильдяи» с гордостью ответили ему, что породу эту они вывели сами, скрестив натилогских скакунов, моттских вьючных и генабарийских тяжеловозов. Результат получился довольно любопытным: крупные, упрямые, злые животные с удивительно широкой спиной.
— Ездить на таких лошадках — одно удовольствие, — сказал Коллу их бывший владелец, скаля кривые зубы. — Только следи, чтобы они руку тебе не оттяпали, — добавил «разгильдяй».
Говоря это, бравый воин успевал ловить в своей косматой гриве жирных вшей и отправлять их в рот.
Вспомнив сейчас об этом, Колл поморщился и не без опаски подошел к купленным лошадям.
Должно быть, они родились от одной кобылы. Обе гнедые, с длинными, нестрижеными гривами и внушительными хвостами, щедро облепленными репьями и семенами спаржи. Седла были, скорее всего, малазанскими, из числа давних военных трофеев, а толстые попоны под ними принадлежали рхиви.
Животные внимательно глядели на Колла. Затем одна из лошадей как бы ненароком дрыгнула задней ногой, направив копыто в сторону даруджийца.
— Угости их брюквой, — посоветовал Мурильо. — Поищи в мешках, у нас должна быть.
— Поощрять их дрянное поведение? Ну уж нет! Только этого еще не хватало!
Колл кружил на безопасном расстоянии. Кони были привязаны к колышку навеса, что позволяло им повторять его движения. Подойди советник на три шага ближе, и взметнувшееся копыто угодило бы ему прямо в голову. Он выругался громче обычного.