Память льда
Шрифт:
Увидев Скворца, Корлат не могла оторвать от него глаз. Этот человек сразу вошел в ее мысли. Но еще больше удивило тисте анди, что сам владыка Семени Луны — холодный и неприступный — вдруг назвал его своим другом. Когда ее господин произнес эти слова, у нее перехватило дыхание. До сих пор единственным другом Рыцаря Тьмы был Каладан Бруд. Их союз насчитывал тысячи лет и был достаточно прочным. Стычек, правда, хватало, но ни одна из них не привела к разрыву. Секрет был достаточно прост: Рейк и Бруд держались на расстоянии друг от друга, встречаясь лишь изредка, если
А со Скворцом владыка Семени Луны провел всего несколько вечеров. Корлат не знала, о чем они говорили, потягивая вино, но, видимо, этого было вполне достаточно.
«Могущественный тисте анди и смертный человек — и вдруг… оказались родственными душами. Ума не приложу, что их связало. Рейк всегда оставался для меня недосягаемым; я не смела даже случайно коснуться его, не говоря уж о том, чтобы проникнуть в его сущность. Я лишь предполагала, насколько огромен внутренний мир владыки Семени Луны, но мне и в голову не приходило попытаться заглянуть туда. Я бы сразу отбросила такую мысль как дерзкую и кощунственную.
А Скворец — мой дорогой смертный возлюбленный? Я пока тоже не знаю всего, что он таит в себе, лишь догадываюсь, какой ценой достается ему сдержанность. Я вижу кровь, хотя он не показывает мне раны. Я ощущаю его силу… даже в последнюю нашу встречу, когда он был таким измученным…»
На юге виднелись древние стены Леста, разрушенные паннионцами при штурме города. Даже издали было заметно, что никто и не думал их чинить. В небе над городом — ни дыма из труб, ни птиц. Дозорные рхиви обнаружили на улицах лишь редкие обгоревшие кости. Когда-то Лест славился своими многоярусными садами. Огонь и засуха положили конец этой красоте. Вместо зеленого кружева вдали чернели закопченные развалины городских стен.
— Опустошение! — вновь запричитала Карга. — Вот она — летопись паннионских злодеяний. И так будет на всем пути до Маурика. А союз распадается у нас на глазах.
— Ничего подобного! — сердито возразил ей Каладан Бруд.
— Не хочешь себе в этом признаться? А позволь поинтересоваться: где же тогда Серебряная Лиса? Что случилось с Мхиби? Почему «Серые мечи» и воины Трейка тащатся в самом хвосте? Кстати, неужели вас с самого начала не насторожило то, с какой готовностью малазанцы согласились разделить армии? И снова спрашиваю: куда подевался Аномандер Рейк? Куда испарилось Семя Луны? Где тисте анди?
— Все мои сородичи живы, — не выдержала Корлат.
— Ты в этом уверена? — тут же наскочила на нее великая ворониха.
Женщина кивнула.
«А уверена ли я? Нет. Буду ли я их искать? Тоже нет. В Коралле все прояснится. Нужно просто набраться терпения. — Забыв про Лест, она глядела на запад. — А ты, мой дорогой возлюбленный, похититель всех моих мыслей, — ты когда-нибудь освободишь меня? Хотя нет, пожалуй, не надо. Не отпускай меня никогда».
Вестовые «Серых мечей» стремительно пронеслись к арьергарду колонны. Итковиан проводил их взглядом.
—
— К своим командирам.
— Наверное, есть новости?
— Скорее всего.
— Неужели в тебе даже любопытство не шевельнулось? А ведь новые несокрушимый щит и дестриант предлагали тебе ехать вместе с ними. Если бы согласился — узнал бы все сразу и в точности. А ты вместо этого тащишься тут со всяким сбродом, с простым народом! О, надо же, в рифму получилось! А не податься ли мне в поэты? А что, буду себе сочинять стихи, сидя в беседке. Или…
— Хватит уже молоть чушь! — крикнула сзади Каменная.
Ворчун изумленно обернулся назад:
— Интересно, и сколько же это времени ты, красавица, ехала в нашей тени?
— В вашей тени? Ха! Размечтался! Еще чего не хватало! Я вообще не имею обыкновения тащиться за кем-то хвостом. И потом, взгляни на солнце. Оно висит слишком низко. Чтобы оказаться в твоей тени, я должна была бы ехать рядом.
— Хорошо, — улыбнулся смертный меч, — ты просто женщина за моей спиной.
— На что это ты намекаешь?
— Да ни на что я не намекаю. Просто констатирую факт: ты держишься у меня за спиной.
— Опять мимо. Я как раз собиралась проехать к «Серым мечам», но только два болвана загородили мне дорогу.
— Каменная, радость моя, мы ведь едем по равнине, а не по дороге. Как мы можем загородить то, чего нет? Места полно: скачи куда угодно. А зачем тебе «Серые мечи»?
— Ну, не все же такие ленивые придурки, как вы с Итковианом! У вас не хватает мозгов даже для того, чтобы проявить элементарное любопытство. Вы тащитесь себе и строите догадки: а о чем, интересно, вестовые могут сообщить своим командирам? Как же, вам знать не к спеху! Мозгов у вас нет! А что касается меня…
— Что касается тебя, — довольно сухо подхватил Итковиан, — ты понапрасну тратишь свое драгоценное время на болтовню с нами.
— Разговор окончен! — огрызнулась Каменная.
Хлестнув лошадь, она резко повернула влево и пронеслась мимо обоих мужчин.
— Хотел бы я знать, что она там услышит, — усмехнулся Ворчун.
— И мне тоже любопытно, — ответил Итковиан.
Они двигались довольно медленным шагом. Следом шел легион Ворчуна, больше похожий на толпу пиратов, которые высадились на берег и теперь рыщут в поисках ближайшей деревушки, дабы ее разграбить. Как-то Итковиан заикнулся насчет того, что солдатам не помешало бы освоить азы военного дела. Однако Ворчун лишь усмехнулся и ничего не ответил.
Смертный меч Трейка терпеть не мог армию и все, что хотя бы отдаленно было связано с дисциплиной. Порядок в его войске поддерживал единственный офицер: бывшему лестарийскому гвардейцу кое-как удавалось справляться с полутора сотнями сорвиголов, которых Ворчун в шутку называл Легионом Трейка.
Итковиан уже давно понял, что этот парень является полной его противоположностью.
— Вот и назад уже скачет… лазутчица, — сказал Ворчун, оглядываясь назад.
— И по-моему, она сильно не в духе, — добавил Итковиан.