Папа, купи мне принца!
Шрифт:
Он остановился у окна, стараясь унять дрожь. Уткнулся лицом в холодное стекло. Его всего трясло, и сердца заходилось неровными скачками, будто он пробежал три лье.
Завтра этот чертов бал. Он ненавидел балы. Или не бал, но что-то подобное, где он должен делать вид, что в семействе все отлично. Должен заставить недавно очнувшегося Фредерика танцевать. Должен принимать гостей и улыбаться мачехе и дяде. Должен представлять Аманду, как девушку на выданье. Должен делать вид, что счастлив.
Должен врать. Везде ложь. Он всегда жил во лжи. Он всегда врал. Врал
Доминик приложил к стеклу ладони, боясь, что сойдет с ума. Как они все.
Завтра. Завтра он примет окончательное решение.
Завтра и решится его участь
Глава 25, В которой Кристиан дважды стреляет из пистолета
— У нас мало времени, — Лили стояла у дверей, — я просила найти курицу, ты нашла?
Мирабелла кивнула.
— Ложись спать. Я очень слаба. Во сне я расскажу тебе, что делать. Мне нужно много сил, чтобы проводить тебя. Раньше Доминик питал меня своими чувствами, а теперь... теперь мне нужна кровь...
Мирабелла уснула мгновенно, слушая кудахтанье несчастной несушки. Тут же ей начал сниться сон. Лили в своем белом платье шла по дорожке к часовне. Она шла быстро и платье развевалось на невидимом ветру. Вот она заходит в склеп, ставит курицу на свою могилу, проводит по ее шее ножом. Кровь льется на камень, и Лили выводит пальцем в крови: Восстань, Лили, и выполни свое дело!
Мирабелла очнулась, будто ее кто-то вытолкнул из сна. Схватила курицу, накинула шаль и бросилась вон из комнаты. Она бежала по лестнице, потом по дорожкам парка так, будто за ней гнались все черти ада. Не думать! Делать то, что показала ей Лили, и ничего более. Главное, успеть спасти Доминика! И не важно, что ради этого ей придется зарезать курицу на могиле его первой жены...
Дверь в часовню была открыта на распашку. На алтаре горели свечи. Мирабелла вошла, затворила дверь. Закрыла ее на защелку. Еще не хватало, чтобы кто-то увидел ее за работой. Потом положила курицу на холодный камень. Не думать. Не думать, что и зачем она делает! Она достала нож, освободила курицу от пут, прижала ее шею к камню и полоснула ножом. Курица затрепыхалась, кровь брызнула на могилу, и вот уже лужица ее натекла на темный камень. Мирабелла отодвинула тушку птицы, и стала водить пальцем по теплой свежей крови: Восстань, Лили, и выполни свое дело!
В этот же миг свечи у алтаря задрожали и сами собой стали гаснуть. Мирабелла прижалась к могиле, ощутив удушающий ужас и потусторонний холод, который ни с чем нельзя было спутать. Тени стали чернее, а весь свет, какой был, собрался в углу часовни. И вот уже перед нею стоит прозрачная тень, наливаясь все большей силой. Лили была в бальном платье и с ожерельем на шее, которое так и искрилось в свете последней свечи.
— Завтра в полночь, — пошелестела она и вскинула тонкую руку, по которой текла струйка крови.
Дверь часовни отворилась и Мирабелла бросилась бежать и бежала до тех пор, пока не оказалась в своей спальне. Там она прямо в одежде забралась под одеяло, и провалилась в тяжелый сон без сновидений.
…
Доминик
Мирабелла принимала гостей вместе с ним. На ней было платье цвета спелых персиков и великолепное жемчужное ожерелье. Аманда тоже стояла рядом. Прекрасная, как сама любовь, и юная, как весна, в белом платье и тонкой нитке жемчуга, она казалась неземным созданием, созданным на погибель мужчинам. Аманда притягивала все взгляды. Если бы Доминик хотел выдать ее замуж прямо сегодня, он был уверен, ему бы это удалось.
Вечер шел своим чередом. Фредерик дю Плас явился под руку с Анной де Шартезье, бледный, с перевязью, поддерживающей его руку. Мирабелла боялась, что он упадет в обморок, но Фредерик держался весь вечер, мило беседуя с Элис и Маргаритой, кланяясь гостям и не забывая шептать комплименты на ушко своей невесте.
После разговора с Амандой в ее комнате, Доминик сообщил Фредерику, что никаких препятствий для его женитьбы на Анне де Шартезье нет. Анна рыдала, умоляя позволить ей ухаживать за Фредериком, чтобы загладить перед ним свою вину, и Доминик позволил ей оставаться в замке. Сейчас же они выглядели идеальной парой, улыбками встречая родственников и гостей.
Граф дю Плас и Элис милостиво приняли Анну, и даже пригласили ее на свою половину, где Маргарита играла на флейте и разливала чай в фарфоровые чашечки. Сегодня же Маргарита интересовалась, как здоровье кузена, и делала комплименты Анне, оценивая ее украшения, и шелка.
— Мадемуазель Анна, вам так идет розовый цвет. Я обязательно подарю вам свой розовый шарфик. Меня он бледнит, а вам будет в самый раз, — говорила она, когда Доминик и Мирабелла проходили мимо.
Доминик кивнул сестре, показывая, что доволен ее поведением. Маргарита ответила ему ослепительной улыбкой.
Открывая музыкальный вечер приветственным словом, Доминик оглядел всех присутствующих. Семья де Сен-Савиньон редко устраивала приемы после трагедии, поэтому отказов от приглашений не было. Зала была полна, гости переговаривались в ожидании его слова, наполняя большую залу мерным жужжанием, блеском бриллиантов запахом дорогих духов и табака.
Герцог нашел глазами членов своей семьи. Маргарита и Элис о чем-то шептались, Аманда стояла рядом с Кристианом де Шартезье, Анна поддерживала еле живого Фредерика. У герцога были сомнения, что тот сможет долго стоять на ногах, еще вчера Фредерик впервые поднялся с кровати, а теперь с учтивой улыбкой беседует с гостями. Граф дю Плас стоял рядом, видимо боялся, что сын все же потребует помощи, но лицо его так и лучилось улыбкой. Они не могут позволить кому-либо заподозрить, что забинтованная рука Фредерика — не перелом, полученный на охоте.