Пария
Шрифт:
– Тогда мы сойдём на берег и найдём вас, сержант-просящий. Без капитана мы не уплывём.
Около сотни солдат набилось в пять лодок – жалкое войско против тысяч кровожадных северных дикарей – но все мы неустрашимо изо всех сил гребли к причалу. На Поле Предателей я, несомненно, закрыл долг перед Эвадиной Курлайн, и ещё таил зерно обиды за приказ о рекогносцировке, едва не ставшей фатальной. Но всё равно, веслом я работал с тем же рвением, что и остальные, поскольку считал просто немыслимой перспективу остаться позади.
В отличие от меня Тория скрылась, как только стало явным намерение
– Но я хочу помочь спасти капитана…
– Заткнись, чокнутая сука!
Толпа людей на причале была такой плотной, что Суэйну пришлось отдать приказ пробиваться на берег. Брюер возглавил группу солдат, которые перевернули алебарды и колотили толпу, пока та быстро не поредела. После этого даже убегающим в панике горожанам хватало мозгов держаться от нас подальше.
Суэйн приказал паре десятков солдат охранять лодки, а потом замолчал, осматривая задымлённые улицы за доками.
– Стройся «копьём»! – рявкнул он.
Это новое построение рота отрабатывала во время марша на север. Оно состояло из узкого треугольника алебардщиков, за которым в две шеренги строились солдаты с мечами и кинжалами. Оно предназначалось для пробития боевых порядков врага быстрой сконцентрированной атакой, а мечи и кинжалы завершали бросок, выполняя потом свою смертоносную работу посреди хаотичной толпы. Брюер встал во главе «копья», а мы с Уилхемом, обнажив мечи – в основании, вместе с Суэйном.
– Как мы тут её найдём? – спросил Уилхем, кивнув на дым впереди. За пляшущими тенями мало что можно было разглядеть, но постоянный хор криков говорил о многом. Он же указывал на всплески битвы. Кто-то до сих пор сражался.
– Пойдём туда, где бой самый жаркий, – сказал ему Суэйн, а потом снова рявкнул по-сержантски: – Быстрым маршем, вперёд!
Тут нас окутал дым, и стало невозможно что-либо различить на расстоянии больше пары футов перед носом. Но, благодаря целеустремлённости и сурово вколоченной дисциплине, построение не распадалось. Мимо нас постоянно пробегали горожане, и некоторые в ужасе врезались в наши ряды – их тут же отталкивали в сторону. Другие осаждали нас, отчаянно умоляя о помощи или защите. Я видел парня – успешного торговца, судя по горностаевой накидке и отличной одежде – который некоторое время бежал за нами, держа в вытянутой руке раскрытый кошель. По его мясистому лицу текли слёзы, и он всё обещал нам богатство за безопасный проход из города. Мы уделили ему не больше внимания, чем босоногой женщине через несколько улиц, поднимавшей своего ребёнка и обзывавшей нас трусами, когда мы проигнорировали её мольбы.
Чем больше трупов мы видели, тем больше усиливалось чувство, что мы вступаем на территорию кошмаров. Я перестал считать тела после дюжины. Они лежали на липкой от крови брусчатке, зарубленные вне зависимости от пола и возраста. У одних зияли раны, говорившие о работе топора, у других явных повреждений не было видно, но всё равно они истекали потоками крови. Я часто считал жутким преувеличением байки о текущей по улицам крови, когда город подвергается набегу, но той ночью видел это своими глазами.
С первыми аскарлийцами мы встретились,
Их свирепость производила впечатление, как и пренебрежение к собственным жизням, но теперь им противостояли настоящие солдаты, а не наёмники Фольваста или беззащитные гражданские. А ещё нас было значительно больше. Алебардщики без особых сложностей зарубили их всех, получив лишь несколько мелких царапин, и «копьё» направилось дальше. Естественно, настолько успешно стычки завершались всё реже, по мере того, как всё больше и больше аскарлийцев узнавало о нашем вмешательстве в их весёлую резню.
Трое северян с топорами выбежали с криками из переулка и успели зарубить двух алебардщиков, прежде чем пали под ударами клинков их товарищей. Противники поумнее пускали в нас стрелы с крыш и забрали ещё несколько жизней, пока мы не выбрались из квартала торговцев, где узрели картину полного опустошения. Ближайшие к статуям улицы лежали в развалинах, камни и доски превратились в груды мусора, в уродливые насыпи, усеянные трупами и пестревшие огнями. Посреди разрушения лежал гранитный монолит, расколотый на пять огромных кусков, бывший когда-то Ульфниром.
Суэйн остановил отряд в дюжине шагов от огромной каменной головы Ульфнира, громадные глаза которой смотрели на нас, как мне показалось, с насмешливым удовлетворением. Позади я увидел огромную трещину в горе на том месте, где всего несколько часов назад стояла статуя, и зазубренный чёрный треугольник, из которого дюжинами появлялись аскарлийцы. Выход был узким, а туннель внутри предположительно тянулся вдоль всей северной стороны горы. Я ошибочно предположил, что всё воинство уже в городе, но сейчас понял: то был всего лишь авангард. Основная часть их сил только сейчас вступала в бой.
Перед входом в туннель на самой высокой насыпи обломков бушевала яростная схватка, где около сотни герцогских воинов бились с захватчиками. Северяне, по всей видимости, не видели смысла в прелестях правильных построений и с бешеной энергией бросались на оцепление, выставленное герцогскими людьми на склонах насыпи, в центре которой стояла закованная в доспехи высокая фигура с мечом.
– К капитану, живо! – рявкнул Суэйн, и отряд бросился самым быстрым шагом, при каком только можно сохранять построение. До насыпи, где схватка становилась всё яростнее с каждой секундой, оставалась по меньшей сере сотня шагов. Горы обломков и частые клубы дыма тоже замедляли продвижение, как и растущее число аскарлийцев, желавших перегородить нам путь.