Пария
Шрифт:
К счастью, в первоначальной атаке отряду хватило свирепости, чтобы убить или отбросить большинство северян в непосредственной близости. Ещё несколько упрямых или обезумевших от битвы душ не пожелали отпускать нас так скоро и бросились на изогнутую шеренгу во время нашего отступления. Уилхем быстрыми выпадами убил двоих, а алебардщики покончили с остальными. Конечно, последовали бы и более мощные атаки, возможно превратившие бы наше отступление к пристани в бегство, а потом и в резню. Но удача снова нам улыбнулась в виде густого удушающего покрова дыма с пеплом, который принесло из центра города. Он вмиг окутал нас, жаля глаза и вызвав хор
– Хватайте плечо соседа! – крикнул Суэйн хриплым, но всё ещё сильным голосом. – Не расходиться!
Я вытянул левую руку и не нашёл в пределах досягаемости ни одного подходящего плеча, а рука, коснувшаяся моей, не смогла ухватиться за мой залитый кровью наруч. Ослеплённый дымом, я толкался и спотыкался, пытаясь остаться в строю, пока мои ноги не наткнулись на неудобно лежавший труп.
– Кишки мучеников! – ругнулся я, жёстко свалившись на мокрую мостовую. Попытался подняться на ноги, но снова упал на залитую кровью землю. Вдруг пыхнуло жаром, раздался треск и рёв падающих досок, и мне пришлось съёжиться, закрыв голову рукой. Когда жар стих, я проморгался влажными глазами и увидел, что дым поредел, и я остался один на усеянной трупами улице. Путь к докам перекрыли рухнувшие останки горящего дома.
Поднявшись снова на ноги, я побежал, позволив чувствам вести меня подальше от жара. Указатели скрывал дым, который щипал мне глаза всякий раз, как я их открывал. А ещё каждый вдох казалось, будто я глотаю облако раскалённых иголок, и то и дело накатывали приступы кашля, иногда настолько сильные, что я едва не падал на колени. Наконец ветер сменился, принеся некоторое облегчение, и я увидел, что стою посреди знакомой широкой мостовой, окружавшей библиотеку.
Мой паникующий разум тут же счёл огромное каменное здание возможным убежищем. Но как только я заковылял в его сторону, сразу же увидел яркое доказательство тому, что аскарлийцы не разделяют священных убеждений жителей Фьордгельда касательно книг.
Стены библиотеки построили из камня, но крыша была сделана из древней и сухой древесины. Перекинулся ли на эти старые балки какой-то уголёк, или пожарище, охватившее здание, стало результатом преднамеренного вандализма, остаётся предметом учёных догадок. Какой бы ни была правда, итогом стало почти полное уничтожение архива, который существовал, по меньшей мере, тысячу лет. Подпитываемые бесчисленными листами пергамента языки пламени, поглотившие крышу и всё внутри, полыхали ярко и жарко, тянулись в небо, словно мириады языков какого-то эфирного голодного духа. Для писаря это зрелище казалось уродливым – почти таким же уродливым, как трупы, усеивающие улицы. Для библиотекаря, разумеется, оно выглядело гораздо хуже.
Я увидел её стройную фигуру, окаймлённую пламенем, стоявшую слишком близко к пожару, но она, казалось, не обращала внимание на угольки, кишевшие вокруг, словно сердитые осы. Когда я подошёл, Беррин стояла, как статуя – неподвижный свидетель разрушения места, которое было для неё больше, чем работа, больше, чем дом.
Признаюсь, я думал тогда убить её, не видя ничего постыдного в том, чтобы рубануть по беззащитной женщине, пока она даже не обернулась. Но не убил. «Все прирождённые убийцы – разбойники, но не все разбойники – прирождённые убийцы». Слова Декина из давнего прошлого. Пускай он давно умер и был дураком, которого предали, но моё сердце он знал безошибочно.
Поэтому, вместо того, чтобы перерубить ей шею мечом, я кашлянул
– «Ульфнир падёт, чтобы воспрял Аскар».
Тогда она наконец повернулась, и её лицо оказалось таким же напряжённым, как и тело. Слёзы проложили бледные каналы на саже, покрывавшей её щёки, но казалось, что сейчас она уже выплакалась насухо. Глаза, смотревшие на меня, нельзя было в полной мере назвать глазами сумасшедшей, но и безупречно здоровыми их было не назвать. Вина и ненависть придают глазам особенный блеск, и в её взгляде я видел и то, и другое. Хотя сомневаюсь, что это была ненависть ко мне.
– Его проложили, когда город бы юн, – сказала она. В голосе слышалось тревожное спокойствие, и слова лились из горла без какой-либо хрипотцы от дыма. – Когда это место почтили статуями альтваров. Где ещё лучше устроить путь для побега, если он когда-нибудь потребуется?
– Побега? – Я горько усмехнулся и увидел, как её лицо передёрнуло от такой жестокости. Мне было плевать. Я не собирался её убивать, но и щадить – тоже. – Больше никто не знал, так ведь? – спросил я, перекрикивая рёв пламени. – Только ты со своим уникальным знанием этой библиотеки и её многочисленных тайн. Только ты могла раскопать такое бесценное сокровище. Ты, наверное, чувствовала себя такой особенной. Что тильвальд пообещал тебе в обмен на ключ к этому порту?
Ответом мне был только ясный, немигающий взгляд, но я и без того знал.
– Все они стали бы твоими, так? – Я ткнул пальцем в сторону почерневшей оболочки библиотеки. – Все книги. Никаких больше старших библиотекарей, которые вечно путаются под ногами. Это было бы твоё королевство. И глянь-ка на него теперь.
Она продолжала таращиться на меня, так что я бросился к ней, схватил за плечи и заставил обернуться на инферно.
– Смотри!
– Пожалуйста… – стройная фигурка Беррин содрогнулась в моих руках, в голосе наконец-то послышались эмоции, она колебалась, и отчаянная мольба окрасила слова, которые она выдохнула: – Пожалуйста… убей меня… Элвин.
Гнев уже покинул меня, а оглушительный грохот обрушивающихся балок библиотеки и очередная смена ветра напомнили мне, что моё время в этом месте на исходе. Я отпустил её и отошёл, а потом остановился. Не знаю, почему я сказал следующие слова – может из-за старого змея сентиментальности, или от обязательств, рождённых недавней близостью.
– Мы захватили несколько кораблей, – проворчал я. – Если хочешь, место на борту для тебя найдётся. – Я снова усмехнулся, на этот раз скорее насмешливо, чем жестоко. – В южных землях ещё полно книг.
Мне нравится думать, что на лице Беррин мелькнула признательность, прежде чем она опустила голову, но возможно это была всего лишь игра отсветов огня.
– С чего ты взял, что у меня есть выбор, куда идти? – спросила она. Потом сунула руку за воротник и достала маленький талисман на кожаном шнурке. Меня поразило не то, что это был ещё один серебряный узел, а то, что он мерцал ярко-жёлтым свечением, и это было очень тревожно.
– Он зовёт меня, – сказала она. – И тебя, Элвин.
От внезапной вспышки тепла на моей груди я потянулся за своим талисманом. Вытащив его, я увидел, что он тоже начал светиться. Не так ярко, как у Беррин, и цвет был скорее красным, чем жёлтым. В другое время такое чудо заворожило бы меня, заставило бы мой вечно любопытный разум остаться и требовать ответов. Но в тот миг я чувствовал лишь отвращение от совершенной невозможности этого.