Партизаны. Судный день.
Шрифт:
— А на ферме как? — перешел на другую тему Юрий. — Бодуну еще вчера схрон закончить обещали.
— Ему сейчас не до схрона.
— Он же лося поймать мечтал.
— Ага, — Жора широко осклабился. — А теперь Леху ловит.
— Как это?
— К Олеське своей не подпускает. А та на мотоцикл — и к нему.
Юрий чертыхнулся.
— Ну, приехали. Теперь еще и Алексей. Надо как-то держать себя в руках. Не хватало еще Бодуна против себя восстановить. Что тогда делать будем?
Качая
— Прав Сергеич. Народ распустился. Брали бы хоть с Михаила пример, что ли. Вот уж кто целый день как пчела трудится.
Зайдя за угол дома, Юрий вынужден был резко отшатнуться. Огромный мясницкий нож, прошелестев мимо его лица, смачно врезался в стену. Стоявший в нескольких шагах от нее повар держал за лезвия еще пару ножей.
— Ты что, Михаил, охренел?! — заорал Юрий, придя в себя.
— Виноват. Не заметил.
— Виноват… Тебе что, больше заняться нечем?
— Так особо и нечем, — пожал плечами повар. — Обед вроде сготовлен.
— Шел бы в деревню, если делать не хрен.
— А на фига? Баб разобрали, а обед там и без меня варить умеют.
Юрий резко развернулся и направился в казарму.
«Надо что-то делать. И немедленно. Пока еще не поздно. Иначе здесь скоро будет не база, а черт знает что».
Взбежав по ступенькам, Юрий рванул дверь на себя. Дверь не поддалась.
— Что за ерунда? — удивился Юрий.
Он попробовал дернуть дверь еще раз — с тем же эффектом. Юрий забарабанил в нее кулаком. Это возымело действие. Через некоторое время дверь приоткрылась, в проеме показались голова и плечо Николая. Судя по состоянию плеча, остальные части его тела также не были обременены одеждой..
— Какого черта ты заперся? — спросил Юрий.
Николай виновато потупился.
— Так, Юра… Тут Марья подошла.
Услышав эти слова, Синицын открыл рот, закрыл рот, потом снова открыл.
— Вы, мужики, совсем обалдели, — только и смог сказать он. — Здесь у нас что — воинская часть или публичный дом?
Николай отвел глаза в сторону.
— Скажешь тоже, публичный дом…
— И скажу! Я вот что скажу. Через полчаса в песочнице… тьфу!..в курилке — общее собрание. Явка обязательна. Ответственный — ты! — Юрий ткнул пальцем прямо в лицо Николаю.
— Юра, так половины ж народа нет, — ответил тот. — Леха где-то с Олеськой гуляет, доктор в деревне на приеме, Саня к пруду пошел, с аккумулятором.
— Это еще зачем?
— Рыбу хочет попробовать током бить.
— Значит так. Чтобы через час…
— Через час точно не успеть. Давай через два?
— Хорошо, — сдался Юрий. — Чтобы через два часа все были в сборе.
Не слушая возможных возражений, он развернулся и ушел.
— Чего это на него нашло? — пробормотал Николай. — Жорик! — крикнул он, завидев «начальника охраны». — Дай сигнал, чтоб народ сходился.
— Ладно.
Жора спрыгнул с гамака, подошел к разложенному посреди курилки костру и неторопливо поджег растопку. Дождавшись, когда займется пламя, он скептически осмотрел результат и пробормотал:
— Хвои надо кинуть, а то дым жидкий будет. Не заметят.
На доме Терентия висело уже привычное для деревенских объявление: «Доктор Левинсон ведет прием амбулаторных больных с 12.00». Правда, теперь между словами «Левинсон» и «ведет» была пририсована «птичка». Над ней значилось важное дополнение: «и народная целительница Алена Сизова». Соответственно, в слове «ведет» последняя гласная также была заменена на «у». Этим нехитрым способом Виктор Всеволодович пытался убить двух зайцев сразу. Во-первых, приобщить-таки недоверчивых жительниц села к современной медицинской помощи. А во-вторых… Убийство второго зайца относилось к категории сокровенных личных тайн доктора Левинсона.
— Большое вам спасибо, Алена, что согласились присутствовать, — поблагодарил он девушку, скромно сидевшую на лавке в «анбулатории». — Эти дуры старые меня почему-то боятся. Семеновна вон до сих пор за версту обходит. А с вами им спокойнее будет.
— Не за что, — Алена с любопытством следила за приготовлениями доктора к началу приема. — Чего ж не глянуть, чему в городе-то учат.
— Пожалуйста, пожалуйста. У меня нет от вас никаких секретов.
В избу с улицы заглянул Терентий.
— Как, доктор? Пущать или обождать пока?
Виктор осмотрел свой импровизированный кабинет. Рядом с рукомойником висело чистое полотенце. Вынутые из чемоданчика прибор для измерения давления и стетоскоп лежали на крахмально-белой скатерти.
— Пожалуй, можно начинать, — решил он. — Мы готовы.
Терентий скрылся. С улицы послышался его голос.
— Петровна, заходь!
Через некоторое время в избу действительно зашла Петровна. Невооруженным глазом было заметно, что старушка сильно нервничает.
— Здравствуйте, — поклонилась она. — Утречко доброе, Алена.
— Здравствуй, Семеновна, — поздоровалась девушка.
— Проходите, пожалуйста, — пригласил Виктор. — Садитесь.
Петровна села на лавку рядом с Аленой и вперила в доктора напряженный взгляд.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Виктор. На этот раз, помня о предыдущем фиаско, он решил использовать только те фразы, в которых при всем желании трудно было найти второй смысл.