Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
– Там, знаешь… всё совсем иначе. Не так, как я себе представлял. И в самой Долине – даже не представляешь, какая там красота. Словно благословенное место, нетронутая природа. И община – там несколько поселений, но мы были в общине Единого, у брата Найго. Удивительный человек – был искателем приключений, служил при дворе у королевы Ракканта, совершил кучу открытий для тамошней Академии. В конце концов уверовал в Единого, а потом добровольно ушел в Алчнодол. В общине я сперва задержался на пару дней –посмотреть, как ребята освоятся…
– А потом, стало быть, решил задержаться?!
–
Замечает, как я на него смотрю, и смеётся:
– Не бойся, не болен я. А магия… что такое магия? Дар? Который мы почему-то ценим едва ли не превыше всего? Который даёт иллюзию силы, отвлекая нас от силы настоящей? То, что роднит нас с якобы существовавшими древними божествами?
– Якобы? А, ну да, ты же адепт Единого.
– А что? – вскидывается Морковка. – Ты веришь, что были Аканта, и Дикт, и Благословенные земли, и Девятеро, которые наделили Камень своими силами? Не боги создали Камень, Мелони. И те, кто его создавал, едва ли руководствовались совсем уж добрыми намерениями. Может быть, просто хотели больше силы.
– А это, как я понимаю, преступно.
– Нет. Просто… – Морковка теперь печален и щурится куда-то в облака, и кажется даже взрослее. – Просто настоящая сила – не в отсутствии слабостей. А в их преодолении. А получить что-то бесплатно… Даром… ты правда веришь в это? Что мы все ничем не платим за то, чем нас наделяет Камень? Что мы не платим хотя бы частичкой себя?
Сейчас я в основном верю в то, что Рыцарь Морковка – это что-то вроде Илая Вейгордского среди остолопов.
– Если там было так хорошо – что ж ты там не остался?
– Учитель Найго меня отговаривал. Говорил, в Долине мне будет тесно. А четыре луны назад меня разыскало письмо от госпожи Венейг с известием о смерти её мужа. Я поспешил в имение Венейгов, потом занялся твоими поисками… Мелони, если бы ты только согласилась хотя бы увидеть тех, кто тебя ждёт…
Надо же, издалека зашёл. Привычно говорю Его Светлости, чтобы он отвалил или занялся уже делом. Янист понимает это по-своему и удваивает мощь внушений. Почти убеждает вернуться с ним в поместье Шафран и Пуговку – игривых с утра особенно гарпий-бескрылок. Меня, само собой, не пронять, но когда это Рыцаря Морковку останавливало?
На утреннюю «встряску» заявляюсь злая, как невыспавшаяся мантикора. Остальные, правда, еще краше. Пухлик до ушей зевает. Плакса занавесилась волосами – кончик носа чуть видать. Никак, в знак траура, потому что Мясника опять куда-то унесло. Шипелка свернулась в кресле так, что без вывиха конечностей точно не обошлось. Омерзительно бодра разве что Конфетка – блестит себе румянцем во всю щёку и щебечет, что ах, какое интересное дело кому-то предстоит, ведь у нас же вызов, вы себе представляете?!
Пухлик между зевками доносит: только что был курьер, от господина Вельекта, очень просит пожаловать, потому что в угодьях разбушевалась славная такая свиночка. Пухлик так и говорит – свиночка. В общем, надо бы пожаловать и
Мантикора дери, снова бешеный яприль. Когда они, идиоты, уразумеют, что это им не домашняя зверушка?
– Вельект… Вельект… – судорожно соображает Его Светлость. – Это, случайно, не винодел? У него, кажется, виноградники на юге Вейгорда.
Пухлик мгновенно пробуждается и всем своим видом демонстрирует желание бежать и спасать. Вот только ему вряд ли обломится: сейчас ворвётся Грызи и с порога заявит, что спасать яприля будет она, самолично.
Только Грызи не врывается – входит медленно и с крайне задумчивым видом. Озирает комнату раз, другой. И роняет тихо:
– Говорят, в Энкере ночью являлось Дитя.
Пухлик глотает зевок, Рыцарь Морковка давится сведениями про виноградники. Конфетка ухмыляется.
– Сладкая моя, в Энкере всегда кто-то является. Они ждут возвращения своего Чуда вот уже четверть века, и почти каждый год находится пророк, появляется оракул, знамение…
– Вот только эти пророки не разгуливают в ночи бок о бок с двумя алапардами.
По лицу Грызи ясно, что решение принято и она сейчас – в Энкер. Разгадывать тайну Десятого чуда Кайетты. Искать чудо-ребеночка, на котором у нее такой же сдвиг, как у Мясника – на бабочках.
– Алапарды реальны, – добавляет она. – Потому что он просто забрал их из какого-то храма. Прежде чем начать гулять по улицам среди ночи. Всё это выглядит как-то странно. К сожалению, не все там в восторге от варгов, так что бы мне пригодился кто-то… с виду благопристойный и безобидный.
Плохо у нас с благопристойностью. Небритость Пухлика только чуть маскирует хитрость рожи. Нойя. Терраант. Копна волос – в смысле, там Плакса где-то под ней. Есть ещё я – воплощённая безобидность, от шрамов до метательных ножей.
– Господин Олкест, вы насколько законопослушны? – участливо интересуется Грызи.
Рыцарь Морковка тут же набирает воздуха в грудь. Чтобы показать, что закон – его лучший друг. И вообще – поэму «Об идеальном гражданине» Тарк Филин писал про него.
Грызи машет рукой – мол, вижу, сойдет. Роняет под нос: «Ну, всё когда-то случается в первый раз» - отчего Его Светлость раздувается еще больше.
– Мел, за яприлем съездишь?
Само собой, не Шипелку ж с Плаксой на двоих посылать.
– Лайл, – взмах уходит к Гроски. – Идешь вместе с Мел. Переговоры на тебе. Финансовая сторона тоже. Они должны заплатить.
Звучит почти зловеще и почти пафосно. Если бы у Пухлика так нездоровенько не блестели глаза.
– Заплатить не продукцией! – добивает его Грызи. – Берите «поплавок» сейчас, потом пусть Фреза за нами вернётся. Остальных вызываете по необходимости, если что-то серьезное – сообщаете мне.
Всё, понеслась гарпия по кочкам. То есть, сначала понесся Рыцарь Морковка, который сообразил, что, о ужас, я же куда-то там собираюсь без него унимать свиночек. А ему предстоит тащиться в Энкер с «этой невыносимой» и охотиться на какое-то там чудо, пфе, подумаешь. Его Светлость готовится вцепиться в меня всеми конечностями и начинает вопить о своем категорическом несогласии меня отпускать, как тут подходит Грызи.