Патрул
Шрифт:
Пещера некоторое время спустя. Бок о бок перед алтарем простираются Патрул Ринпоче и благотворитель. Патрул читает молитву о рождении в стране Девачен:
О, чудо! Поистине чудеса творит будда Амитабха
С владыкой сострадания Авалокитешварой
И могучим Ваджрапани,
В окружении бесчисленных будд и Бодхисаттв.
Несравненное блаженство царит
В чистой земле Девачен.
Пусть, когда мы покинем тело этой жизни,
Иссякнет поток рождений.
Пусть мы сразу проявимся в чистой земле и увидим
Из глубины сердца молюсь!
Будды и бодхисаттвы десяти направлений
Благословите меня и всех, кто связан со мной узами кармы!
Пусть мы беспрепятственно достигнем чистой земли Девачен.
Пещера некоторое время спустя. Патрул Ринпоче и гость, соединив ладони у сердца, поют затяжную версию «Драгоценной бодхичитты»:
– Великое сострадание!
Пусть зародится оно в там, где еще не зародилось,
Да не убудет оно там, где уже зародилось
И так распространится все дальше и дальше!
После молитвы воцаряется гробовая тишина.
– Каждое мгновение только на земле умирает множество существ, – после паузы говорит Патрул.
– И столько же существ рождается, чтобы умереть. Для бабочки долгая жизнь длится несколько дней, для человека – сто лет. Животных забивают в детстве, чтобы получить мясо и шкуру. Никто не спрашивает, нравится им это или нет, что думают их родители… К их горлу просто подносят нож и перерезают артерии. Однажды у входа на бойню я видел бычка, привязанного к двери. Там, за дверью, мясники забивали другого бычка, его братишку. Они долго возились, у них что-то не клеилось. Братишка не хотел умирать: дергался и извивался в луже собственной крови, наверно, нож не попал в артерию. В конце концов, мясникам надоело с ним возиться, они куда-то ушли. Братишка остался дергаться в луже крови, а тот, привязанный к двери… Из него тоже текла кровь. Такими маленькими каплями из раны на затылке. На его шее была веревка. От напряжения она врезалась в голову и содрала на затылке кусок кожи. Он пятился, пытался выбраться из петли, но только все больше сдирал кожу веревкой. Он не видел братишку, но чувствовал, что сейчас настанет его очередь.
Я хочу, чтобы вы имели реальное представление о мире, в котором живете. Мы все находимся в сансаре. Сансара – это огромная бойня. Всех нас возьмет смерть. Кто-то уже лежит в крови, кто-то пытается выскочить из петли. То, что вы этого до сих пор не замечали, не означает, что этого нет.
Пауза. Патрул смотрит на гостя.
– По сравнению с животными мы в хорошей ситуации, - продолжает он.
– Например, у нас есть способность кое-что понять. Например, наше реальное положение в сансаре. И если мы все понимаем правильно, нам дается время сделать что-то полезное. Например, пока нам нам не перерезали артерию мы можем помогать существам освободиться от страданий. Вы это почувствовали?
– Да, Ринпоче, - кивает гость.
– Возможности материальной помощи смехотворны. Мы даем деньги - человек покупает ведро чанга и напивается. Или что-нибудь покруче. Уже на следующий утро можно выяснить, что лучше бы мы оставили деньги при себе.
Мы с вами оказываем другую помощь. Невидимую помощь. Лишь Будды и бодхисаттвы ведают силу невидимого сострадания. Обычные существа о ней даже не подозревают. Благо сострадания мгновенно. Оно охватывает всех без исключения, и каждому дает самое необходимое: большому и маленькому,
Молитва Великого Сострадания – это даяние любви. Мы дарим любовь всем, кому она может принести благо. Без остатка. Без пристрастий. После искренней молитвы у нас ничего не остается. Только пустое сердце. Вы готовы? Абсолютная пустота: ничего, чем можно любить, ничего, чем можно не любить.
Гость утвердительно кивает, это как раз то, что ему надо: нечем любить, нечем не любить, - какое освобождение!
Ринпоче с молодым человеком вдохновенно поют «Драгоценную бодхичитту»:
– Великое сострадание!
Пусть зародится оно там, где еще не зародилось,
Да не убудет оно там, где уже зародилось
И так распространится все дальше и дальше!
Зимний берег озера. Продолжает звучать «Драгоценная бодхичитта» в исполнении того же дуэта. На берегу стоит один Патрул Ринпоче. В знакомом стиле замедленного кадра он подбрасывает вверх драгоценности, оставленные гостем. Прекрасные камни сверкают в солнечных лучах, тонут в снежном покрове…
– Великое сострадание!
Пусть зародится оно там, где еще не зародилось,
Да не убудет оно там, где уже зародилось
И так распространится все дальше и дальше!
В завершении практики Ринпоче с восторгом видит в красном небе Амитабху в союзе с супругой – они слепили свой зримый облик из сверкающих в лучах заката облаков, чтобы принять подношения драгоценной Бодхичитты.
На другой стороне неба - если у неба есть сторона - облака нарисовали несколько Дакинь, танцующих на лотосах - несколько «цветов бодхичитты».
Слышен плеск воды.
Спустившись с небес на землю, мы обнаруживаем, что на озере весна, даже начало лета. Такое чудо. Небо то же самое, земля иная.
Патрул Ринпоче заходит в озеро купаться. Исполненный непреходящего счастья, он погружается в воду, ныряет и надолго исчезает из виду.
У нас появляется время осмотреть окрестности, полюбоваться пейзажами.
Ринпоче показывается из воды далеко от берега, восстанавливает дыхание, и снова ныряет.
Мы вновь гуляем по окрестностям, наслаждаемся пейзажами, осознавая, что времени, из которого мы привыкли выколачивать деньги и другие полезные вещи, не существует. Мы видим другое время, оно рождает у наших ног цветы, поет птичьими голосами и вновь рождает цветы. Над цветами порхают бабочки-однодневки, которым не приходит в голову делать проблему из факта своей короткой жизни, они готовы дарить радость всем, с кем связаны узами кармы.
Патрул выбирается на берег, ложится на песок, расправив руки. Его взгляд сливается с Всеблагим пространством.
Патрул идет по лесу. Встречает волка. Они сталкиваются нос к носу, неожиданно. Не так, что кто-то кого-то видит издали, а потом идет завязывать отношения, а, вот, сразу.
Патрул с улыбкой смотрит на волка, словно его показывают по телевизору. У зверя роскошные глаза, красоте которых могут позавидовать люди.
– Ай-ай-ай! Какие глаза! – шепчет Патрул, наклонившись к хищнику. – Какие глубокие глаза!