Патрул
Шрифт:
Чтобы не ждать, когда камни вырастут в гору, можно найти в Тибете что-нибудь готовое в этом роде и на выходе показать зрителям.
Камни готовы. Патрул Ринпоче с детьми возле обиталища тысячерукого Авалокитешвары. Патрул увлеченно разговаривает с четырнадцатилетним пацаном, другая компания резвится на открытом пространстве, кто-то перебирает разноцветные камни, стараясь положить их наилучшим образом, кто-то просто сидит и радуется. Поистине это «Тибет будущего»,
На горизонте появляются всадники. Десяток монахов скачут к месту действия. Готовится освящение.
Всадники сближаются, спешиваются. Патрул приветствует монахов во главе с Таши Озером.
– А где Кхенце Ринпоче? – спрашивает Патрул. – Я же умолял его приехать на освящение.
– Джамьянг Кхенце не очень хорошо себя чувствует, - сообщает Таши.
– О-о! – Патрул патетично поднимает руки к небу.
– На этот раз ничего страшного, легкая простуда, - говорит Таши. – Но к далекому пути Кьенце Ринпоче оказался не готов.
– Когда же он почувствует себя хорошо?! – рычит Патрул, продолжая призывать небеса в свидетели.
– Что я еще должен для этого сделать?
– Смотрите, он кое-что вам прислал…
Таши Озер вручает Патрулу пакетик. Открыв послание, Патрул высыпает на руку несколько ячменных зерен.
– Кхенце Ринпоче попросил, что бы вы бросили эти зерна ячменя на камни ровно в полдень. Он будет горячо молиться и освятит обитель Авалокитешвары на расстоянии.
– У?! – оживляется Патрул. – В полдень смотрите в оба! – объявляет он всем. – Слышите? Ха-ха! Старик Кхенце великий фокусник. Иногда он делает на расстоянии такое, что вблизи никому не снилось.
Собравшиеся вокруг камней (к подросткам и монахам подтянулись миряне) поджигают палочки благовоний, рассаживаются вокруг места обитания Авалокитешвары и поют призвания.
Через некоторое время к поющим монахам и детям прилетает небольшая тучка…
Параллельно мы присутствуем в монастыре Джамьянга Кьенце. Кьенце Ринпоче стоит у окна с пакетиком ячменя (копия посылки, переданной Патрулу через Таши Озера). Он кидает из монастырского окна на улицу щепотку ячменя так же, как Патрул умеет подкидывать драгоценности.
Замедленные кадры: зерна взмывают вверх и, порхая, опускаются на землю. И так несколько раз.
В то же самое время небольшая тучка над камнями Авалокитешвары орошает событие «дождем благословения».
– Смотрите! Смотрите!
– Ринпоче!
– Вот это да! – кричат дети. – Ячмень! Ячмень!!
На раскрытые ладони детворы падают капли дождя и ячменные зерна. Сообразив, что к чему, монахи тоже начинают ловить ячмень, падающий с неба. Нет никого, кто в этот момент не чувствовал бы себя счастливым ребенком.
– Ринпоче! – Таши Озер в восторге подходит к Патрулу с горстью упавшего с облака ячменя.
Патрул открывает мешочек Джамьянга Кхенце: зерна, переданные однокашником, - один к одному с «ячменем небесным».
–
В том же месте подростки оперативно сооружают Патрулу Ринпоче трон из кусков земли, сложенных один на другой. Дождь давно прошел, светит солнце. Небольшие облака в небе напоминают о присутствии Авалокитешвары.
Патрул забирается на трон, присутствующие рассаживаются перед ним полукругом на землю. Учение начинается.
– Сегодня удивительный день, - сияет Патрул Ринпоче. – День великого покровителя Тибета, сострадательного Авалокитешвары. Почему мы благодарны за любое проявление сострадания именно Авалокитешваре? Не Манжуршри, не Ваджрасаттве, а именно ему? Неужели у Манжуршри и Ваджрасаттвы нет сострадания? Конечно, сеть. Без великого сострадания немыслимы Будды и Бодхисаттвы. Может, у Авалокиты нет зеркального видения Ваджрасаттвы или безумной мудрости Манжуршри? Как-то не верится.
Почему же именно с Авалокитешварой связано сострадание и ничто иное?
Давайте вспомним, как у Авалокиты появилось много-много рук. Это самая потрясающая история, которую я когда-либо слышал.
Она начинается с тех времен, когда Авалокитешвара осознал, что высшее счастье – дарить счастье. Понимаете? Дарить, а не брать. Он был смышленым мальчиком, и быстро сообразил, что никакого счастья не существует в помине. Даже если появляется желание счастья, брать нечего! Что действительно существует, так это освобождение от страданий - именно прекращение страданий существа называют счастьем.
Стало быть, освобождать существ от страданий и дарить им счастье – одно и то же. Этим Авалокитешвара и решил заняться. Он поднялся на красивую гору, уединился и стал обменивать страдания существ на блаженство. Он отдавал свое блаженство и забирал чужие страдания. Отдавал и забирал. Он не вычитал в книге, что есть такая практика, просто почувствовал, что ему не найти другого пути к счастью. Так юноша чувствует, что нет выше блага, чем жить с той самой девушкой, и женится на ней.
Но, вы, наверно, знаете, проходят месяцы, годы, девушки приедаются юношам, юноши надоедают девушкам, так что уже не понятно, с чего все начиналось. Жены проверяют чувства мужей, мужья следят за женами, - это становится главным семейным развлечением, и все заканчивается дракой.
Однажды Авалокитешвара тоже решил проверить, что вышло из его глубокой духовной практики по спасению существ. Он подумал: «Я тут долго сижу на холодной горе, каждый день меняю свое счастье на чьи-то там страдания, наверняка, кто-то там уже чего-то понял, стал сострадательнее, возможно, достиг просветления или хотя бы стал меньше страдать».
Авалокитешвара спустился с небес на землю, посмотрел на скрюченных существ, туда… вниз… И там все продолжали гоняться за собственной выгодой, как раньше, продолжали умножать одно страдание за другим. И собственное, и чужое. Ничего-то там от его глубокой практики не изменилось. И он пришел в ужас.