Патрул
Шрифт:
Способно приумножить радость
И привести к освобождению
Несметное собрание существ.
О, вы, желающие освободиться
От многообразных страданий бытия,
Уничтожить всевозможные беды существ
И испытать мириады наслаждений,
Не отворачивайтесь от сострадания!
Когда беспристрастное сострадание
Пробуждается в слабых существах,
Сыновьями будд провозглашают их,
Почестями окружают их боги и люди.
Все прочие добродетели гибнут,
Едва принесут плод.
Неистощимо и беспрепятственно
Лишь
О вы, жаждущие освобождения
От мирских обиталищ!
И вы, совершившие преступления!
Ищите одной защиты –
У своего сострадания.
Подобно огню в конце времен
Оно в момент сжигает все пороки и злодеяния.
В середине текста Патрул Ринпоче погружается в медитацию, прекратив любое движение, остается только голос.
Когда заканчивается текст, слышно, как за стенами пещеры идет дождь.
Дождь в открытом поле. Лошадь под руководством мужика вспахивает землю. Лошадь едва держится на ногах - копыта разъезжаются на мокрой земле. Плуг еле-еле разрезает почву.
Мужик бьет лошадь плетью и пытается вразумить воплями:
– Пошла! Пошла! А ну! Кому я сказал?!
И так далее.
Обезумевшая лошадь, вытаращив глаза, издает то жалобные, то отчаянные звуки, падает, встает на колени, снова пытается сдвинуться с места, и снова падает. Мужик лупит ее все сильнее и уже не понимает, что в этом нет никакого смысла - сегодня не день для хорошей работы.
Вдруг мужик замечает, что перед ним, на расстоянии считанных метров стоит промокший до нитки Патрул. Естественно, пахарь не знает, что перед ним Ринпоче, возможно, не знает что такое «Ринпоче» вообще. Патрул, не мигая, смотрит в лицо мужика. Тот останавливается, как вкопанный.
Очнувшись от первого шока, мужик начинает кричать уже на Патрула. Это его поле, и незнакомца он воспринимает, как проходимца, который встал против бизнеса:
– А ну, пошел отсюда! Что встал? Проваливай, тебе говорят!!
Патрул даже не моргнул.
– Ты что, плеткой никогда не получал?! – расходится мужик. – Я что, шучу?!
Мужик заносит плеть и со всей силы бьет бродягу. Ринпоче лишь слегка пошатнулся от силы удара, но практически не изменился в лице. Что же написано на его лице? «Я забираю все, что должна взять эта лошадка, - говорят глаза Ринпоче без пафоса, игры, надуманности. Просто: - Пожалуйста, дайте все мне, и оставьте ее в покое. Сегодня ей достаточно».
После первого же удара до мужика доходит, что перед ним не просто проходимец, а какой-то сверхествественный неопознанный проходимец. Плеть выскальзывает из руки и падает в грязь, мужик издает слабый стон, пятится, падает в лужу, вскакивает и со всех ног бросается бежать.
Если подняться на возвышенность, открывается огромный простор. Бежать и падать в грязь мужику придется довольно долго. Но нам до этого нет дела.
Лошадь поднимается с колен, по инерции пытаясь продолжить работу. Копыта буксуют, у нее ничего не получается. Патрул подходит к лошади, прижимает ее морду к себе: «Ну, ну, все кончилось, все позади. Давай все забудем, как плохой сон», - говорят его глаза, пока рука ласкает гриву.
Пещера. Патрул Ринпоче в
Слышно, как капает дождь. Тот же дождь, что в поле.
В следующей сцене появляется лицо рожающей женщины крупным планом. Это не самые благополучные роды - лицо сведено судорогой и бьется на подушке, олицетворяя бессмысленную боль круговращения рождений и смертей.
Когда боль становится невыносимой, на щеку женщины ложится ладонь. Мы видим лицо Патрула Ринпоче, - на женской щеке его рука. Женщина, так и не открыв глаз, застывает и измождено откидывает голову. Боль прошла, это все, что ей требовалось.
Пещера. Патрул Ринпоче продолжает находится в медитации. За стенами пещеры идет дождь.
В следующей сцене мы видим крупным планом молодого человека. Молодость прошла, а вслед за ней ничего не наступило. Возможно, это талантливый человек, возможно, он сыграл в жизни гения, вложил жизненную силу во что-то невероятно благородное и светлое, как ему когда-то казалось. Мы застаем тот момент, когда молодой человек понимает, что его благородное дело не стоит выеденного яйца, - жизнь была поставлена не на ту карту. Если б он видел другие карты! Однако других карт не было и нет. Он потерянно озирается посреди повсеместного ничтожества «смыслов жизней», в котором тонет его благородное дело, но не понимает, что такова природа сансары в принципе, что искать здесь нечего безначально. У него нет такого опыта, опыта осознания сансары, какой она является. По привычке он все еще пытается найти выход, смотрит на ситуацию с колокольни бизнесмена, вложившего активы в абсолютную пустоту или, по-русски, в полное фуфло. «Может, еще можно что-то исправить, что-то переиграть?» – «крутится» бизнесмен.
Вот такого молодого человека мы видим крупным планом. Его никто не бьет, он не рожает. Он стоит на пороге всего этого. Его страдание только начинается. После подобных открытий молодые люди запросто сажают себе пулю в лоб или спиваются.
Но мы видим за его спиной Патрула Ринпоче. Его взгляд никуда не зовет молодого человека, не предлагает новый смысл жизни, он просто есть, и он неподвижен, как пространство.
И когда молодой человек, наконец, готов повернуться к Патрулу лицом, их взгляды встречаются.
И никаких мыслей больше нет у молодого человека. Абсолютно. Ни ужасных, ни благородных. Не потому что Патрул их прогнал, а потому что их никогда не было.
Не было раньше. Не будет впредь.
И молодого человека это озаряет подобно вспышке молнии в ночи.
Пещера. Глубокая медитация учителя продолжается, его тело стало одним целым с камнями. Живых существ в пещере нет. Дождь за стеной кажется более живым существом, чем тот, кого мы видим внутри.
В следующей сцене появляется деревенская улица. Здесь все сухо, дождя не было в помине. Наше внимание привлекает больная собака. Она не грязная, не червивая, как в истории Асанги и Майтреи. Собака достаточно опрятная, хоть и бездомная. Ее задние лапы парализованы, она волочит тело по дороге на передних лапах, поднимая облако пыли.