Паутина и скала
Шрифт:
Высказав с величайшей серьезностью эти слова, молодой че shy;ловек с худощавым, живым лицом выпрямился и весело, друже shy;любно, очень заразительно улыбнулся.
– Вшего доброго, шэр, – сказал он, когда Джордж повернул shy;ся к двери.
И клиент ушел, провожаемый улыбкой молодого человека – улыбкой, которая потом не шла у него из памяти, которая согре shy;вала ему сердце, когда он вспоминал живой ум, веселое, добро shy;душное понимание, тонкий юмор, сквозившие в этой улыбке, – и от которой ему становилось не по себе, которая вызывала у не shy;го странно и горько смешанные жалость и отвращение, когда он вспоминал беззубые, почерневшие десны, беспощадно обнажав shy;шиеся в этой на редкость добродушной улыбке у такого молодо shy;го человека.
На деревенской улице не было ничего, кроме тусклого,
Это другой миг утраченного времени, один из множества его ликов.
И вот путешественник находится на пароходе, подходящем к городу Булонь на французском побережье в два часа ночи. Середина лета, июль. Пароход быстро идет к городу. Пассажиры стоят вдоль поручня, смотрят, как скользит мимо в темноте волнолом, как приближаются городские огни. Все это вкупе с разбросанными по всему французскому побережью мерцаю shy;щими огнями вызывает у пассажиров чувство благоговения и восторга.
Мало того, что это французская земля, что маленькие фи shy;гурки у ярко освещенного причала – французы, но даже и все эти огни французские; благодаря этому чувству благоговения и торжества, которое никогда не умирает в наших сердцах пол shy;ностью, пассажиры будут облекать все, что увидят – деревья, кошек, собак, кур – этим же волшебным покровом собствен shy;ной выделки: «французскостью». Даже самую обыденную, рас shy;пространенную вещь они не смогут видеть без сознания, что она «французская», своеобразная, и потому станут разгляды shy;вать ее с любопытством.
Тем временем пароход быстро приближается к городу, и путешественник, усталый телом, но вновь охваченный волне shy;нием путешествия, надеждой и бессмертной верой в путеше shy;ствия, нетерпеливо дожидается высадки. Маленькое судно, пеня воду, подходит к серому каменному причалу, путешест shy;венник видит людей, быстро идущих вдоль борта, ярко-голу shy;бые и огненно-красные лампасы на мешковатых брюках жан shy;дарма, потом снова сходит на сушу, опускается по сходням и отдает карточку высадки, быстро идет по причалу за дюжим носильщиком в синей куртке, невысоким энергичным фран shy;цузом, важно вышагивающим с его багажом. У таможенного барьера носильщик останавливается, зовет и манит путешест shy;венника, усталый чиновник бормочет обычную формулу, на которую путешественник отвечает: «Je n' ai rien, monsieur» [19] , чиновник быстро ставит мелом кресты на его вещах, провер shy;ка окончена, он проходит.
19
У меня ничего нет, месье (фр.).
Неожиданно путешественника охватывают острое сожаление и тоска по всем местам, которые он проехал, не побывав в них, по тайнам, которых не постиг, дверям, которых не открыл. Он знает, что жизнь в этом приморском городке, который прежде существовал для него лишь как россыпь огней, беспорядочная картина лиц, улиц, мостов, домов и длинный причал, у которого останавливается поезд, существовал только как блеск воды, плеск волн, смесь голосов чиновников, носильщиков и путеше shy;ственников, потом как скос деревянных пирсов, видение судо shy;вых огней и наконец судно! – он знает, что жизнь в этом город shy;ке, видимо, такая же, как и повсюду, но знает также, что непови shy;новение вечному стремлению сомневаться, изучать, исследовать – одна из роковых ошибок в жизни, и, обратясь к носильщику, говорит, что не поедет в Париж ждущим отправки поездом, а ос shy;танется здесь.
Минуту спустя, покинув пристань через новую дверь, путе shy;шественник сидит в разболтанной, запряженной костлявой клячей коляске. Ветхий экипаж, дребезжа, удаляется по бу shy;лыжной мостовой от удивленного носильщика и возбуждаю shy;щей
Через несколько минут он раздевается и гасит свет. Стоит в темноте какое-то время. Старые, толстые половицы, кажется, раскачиваются, словно палуба судна. Он все еще ощущает волне shy;ние моря. Подходит к окну и выглядывает. Приятный ночной воздух, приятный воздух лета с ароматом цветов и листьев, с за shy;пахом моря в гавани, со всеми старыми, знакомыми запахами земли и города – улиц, старых зданий, тротуаров, магазинов – обдает его дружественным, человеческим благоуханием.
Окно выходит на маленькую улочку – одну из узких окраин shy;ных, мощенных булыжником улиц французского городка, с уз shy;кими тротуарами, на которых двум людям не разминуться. На ней царит надменный, спокойный, замкнутый дух ночных фран shy;цузских улиц: рифленые железные шторы всех лавочек опуще shy;ны, скрытные люди, спящие в высоких старых домах с покатыми крышами, образующими стойкий, выразительный скульптур shy;ный образ древности, плотно закрыли ставни, чтобы туда никто не мог заглянуть. На другой стороне улицы внизу он разбирает потускневшие буквы над закрытыми шторами лавочки – Patisseri [20] *.
20
* Кондитерская (фр.).
Лавочка очень старая и очень привычная. Улица спит и вмес shy;те с тем обладает странной, живой настороженностью – словно бы громадный темный глаз пристально, неусыпно наблюдает за судьбой улицы.
У путешественника возникает чувство, что он уже бывал здесь. Он стоит еще какое-то время, проникаясь неизменной и живой вечностью земли, вдыхая ее сильное, крепкое благоухание, часть участи всех живущих на ней. Потом ложится в постель, тело его погружается в блаженство грубых чистых простыней и мягких по shy;душек, словно в некую живую субстанцию, и на минуту замирает, охваченный восторженным изумлением, становится частью этой живой темноты. Находящиеся в комнате предметы – кровать, сту shy;лья, шкаф, умывальник – объединяются как живущие в его созна shy;нии вещи, старые, очень знакомые, необходимые, хотя час назад он не знал об их существовании; в его сознании присутствуют и улица снаружи, старые дома, город и вся земля.
Присутствует в его сознании и время, мрачное, таинственное, вечно текущее, словно река; присутствует вся семья живущих на земле, все люди кажутся ему знакомыми и дружелюбными, и на миг он представляется себе живым сердцем тьмы, глазом, наблю shy;дающим за спящими городами.
Потом, лежа и прислушиваясь в темноте, он слышит несколь shy;ко знакомых звуков земли. Внезапно живая тишина нарушается резким, пронзительным свистком – высоким, захватывающим звуком – французского поезда, и путешественник слышит, как поезд начинает свой путь по стране. Потом где-то раздается са shy;мый знакомый, памятный из звуков – стук колес и цокот копыт по пустой улице. Откуда-то доносится негромкий, прерывистый вой собаки, затем путешественник слышит шаги внизу.
Шаги приближаются, металлически позвякивая на пустых тротуарах, и вот он слышит два голоса – мужской и женский, го shy;лос у мужчины негромкий, доверительный, путешественник не может разобрать слов, понять, какой это язык, но голоса этих людей звучат как голоса всех любовников, ходивших парой по тихим ночным улицам: над ними неизменно шелестит нежная листва, они непринужденны и ласковы, они узнаваемы, в их рит shy;ме слышатся все неповторимые тона, паузы, восклицания людей, не замечающих ни мира, ни собственных слов. Шаги и голоса приближаются, становятся громче и минуют его окно, обретя на миг ошеломляющую реальность.