Паутина
Шрифт:
Он остановился и посмотрел прямо на меня.
— Но есть одно, что стоит выше всего этого. Страх.
Он дал мне секунду, чтобы переварить его слова.
— Страх, Лиана, — его голос стал низким, гипнотически ровным, — наш самый худший враг. Самый опасный. Он не просто пугает, — продолжил Максимилиан. — Он парализует. Он замедляет реакции, тормозит решения. Он заставляет сомневаться в каждом шаге, в каждом слове. Он убеждает нас, что нам некуда идти, что выхода нет. Он подменяет реальность, делает её узкой, как горлышко бутылки, не оставляя выбора. Он вцепляется в нас стальными когтями, — его голос стал почти шёпотом, но от этого ещё более пронизывающим. — Он становится
– Я… я боялась сегодня выйти на улицу, - внезапно призналась я ему.
– Догадываюсь, - вздохнул он, и я почувствовала, что он слегка сдерживает себя.
– Почему… вы снизили цену, Максимилиан?
– Потому что могу себе это позволить, Лиана. – признался он. – Да, чтобы создать все это, чтобы оказывать помощь, содержать Центр – мне приходится брать свою цену. И люди готовы платить ее, потому что мы – помогаем. Но это не значит, что цель – только выгода. Ты видела здесь людей в одежде разных цветов, не так ли? Так вот, белые – это дипломированные врачи, преданные своему делу, гости, те кто приезжают на краткосрочные программы – пять- семь дней, могут ходит как им удобно, но носят зеленые шарфы. Те, кто уже переодет в зеленые футболки – наши гости не первый раз, они проходят более глубокие программы по восстановлению. А голубые – это волонтеры Центра. И ты видишь – их много. Это люди, Лиана, которые сами были гостями, сами нуждались в помощи, кто-то находился на грани, но им помогли. Сейчас они помогают нам. Кто-то работает здесь постоянно, кто-то – приходит на несколько часов. Конечно, среди наших клиентов есть и весьма состоятельные люди, и большая часть финансирования идет именно от них. Но мы не отказываем в помощи и тем, кто не может платить указанные суммы.
– Мне тоже предлагаете стать волонтером? – усмехнулась я, где-то в глубине души думая, что может не так это и плохо – помогать другим.
– Нет, - вздохнул он. – Если только сама захочешь. Хотя, - он снова позволил себе улыбку, - среди наших волонтеров есть и весьма статусные люди. Но твоя мама…. Ну скажу честно – зацепила мой научный интерес, прости за цинизм.
Его лицо оставалось спокойным, но я заметила, как он потер ремешок часов — его личная, едва заметная привычка, которая выдаёт моменты, когда он говорит о чём-то действительно важном.
. А еще… она моей маме помогла. Там, где я… не смог. Она стала моей маме подругой, а это дорогого стоит….
– Ваша мама…. Наталья…. Она сказала… что вы…. Простите, это не мое дело…
– Да, Лиана, - ответил он, - я потерял дочь. Наука не всесильна…. Она родилась с пороком сердца… увы…
– Простите… мне жаль…. – я осеклась, понимая, что все это – лишь пустые слова, которые не помогли даже мне самой.
Максимилиан внезапно задел меня за руку. Очень деликатно и осторожно. И так же быстро отпустил, не желая вызывать даже легкого дискомфорта.
– Ты ела сегодня? – внезапно улыбнувшись, спросил он.
– Нет… - я и вчера почти не ела.
– Пойдем, позавтракаем. У нас хорошая сбалансированная кухня, Лиана. А потом пойдем к твоей маме. Сделай мне одолжение – я тоже не ел с утра.
Странно, но впервые я вдруг ощутила жгучий голод внутри.
20
Вернувшись домой вечером, я села за рабочий стол отца, стараясь осознать и проанализировать все, что увидела в Центре. Но ни мой разум, ни мое состояние не могли опровергнуть того факта, что маме стало лучше. Я закрывала глаза и все время видела ее – ухоженную, спокойную, все такую же отстраненную и не узнающую меня, но…. она ела
То, чего мы не смогли добиться за месяц, в Центре смогли сделать за неделю.
Макс деликатно оставил меня наедине с мамой, не желая вмешиваться в наш диалог, не желая становиться невольным свидетелем самого личного, что только может быть в жизни – общения матери и дочери. Я обнимала ее, гладила по волосам, чувствуя, как в глубине души вспыхивают первые, очень робкие, очень неуверенные лучики надежды. Пусть хотя бы так, но мама возвращалась к жизни.
Возвращалась ко мне.
Вечером Макс не просто лично проводил меня из Центра, хоть на его лице и явственно читалась усталость, он предложил довести меня до дома на моей машине, а после уехать на такси к себе. Но это было лишним – мне не хотелось доставлять ему еще больших хлопот, чем уже были. Я не боялась его, нет, напротив, в его присутствии все чаще чувствовала себя спокойно и даже безопасно, если о какой-то безопасности вообще возможно думать в моей ситуации.
– Лиана, - он посадил меня в машину, но закрывать двери не спешил, - завтра…. Мама завтра уедет на несколько дней….
– Не волнуйтесь, - перебила я его, - я справлюсь. Во вторник выписывают бабушку, - я вздохнула, - надо… подумать, что сказать ей…. О маме.
– Ты пока не рассказала? – внимательно посмотрел на меня Макс.
Я отрицательно покачала головой.
– Не знаю, как….
– Правдиво, Лиана, - вздохнул он. – Расскажи, как есть. Мы ведь и перед твоей бабушкой двери не закроем, - он потер рукой нос.
– А об остальном как скажу? – опустила я голову. – Ее это убьет….
Он ничего на это не ответил, только снова вздохнул.
– Ладно, езжай. Уже поздно. И…. осторожнее…. На дорогах.
У меня от его слов дрожь по спине прошла, но потом я сообразила, о чем он говорит.
– Буду. Спасибо, Максимилиан, спасибо вам за все.
Он грустно улыбнулся.
– Продолжаешь меня на "вы" звать? Чувствую себя…. старым дедом…. – синие глаза с легкой насмешкой глянули на меня.
– Простите… - я смутилась, - прости… А… - щеки внезапно покраснели…. – сколько вам… тебе…
Он засмеялся.
– 36, Лиана. Мне 36 лет.
Всего на год старше…. – острой стрелой пронзила меня мысль, заставив поморщиться от боли в затылке. Я даже его имени произнести боялась, но все равно каждая деталь рано или поздно возвращала меня к нему.
Макс чуть нахмурился, но больше ничего не сказал, только еще раз пожелал спокойного пути, захлопывая дверь автомобиля.
Я выехала с паркинга и двинулась в сторону шлагбаума, чуть притормаживая и пропуская вперед себя пару автомобилей. Обернулась, глядя на высокую, широкоплечую фигуру, которая глядела мне в след и невольно улыбнулась. Максимилиан словно провожал меня взглядом.
Села, выпрямилась, глядя на темную дорогу впереди себя. Внезапно глаз зацепился за знакомое лицо, промелькнувшее в автомобиле, который я пропускала.
Быстро, я толком не успела разглядеть девушку: светлые волосы, знакомый наклон к рулю. Ни лица не увидела, ни одежды…. Просто что-то знакомое, а что именно так сказать и не могла.
Впрочем, город у нас хоть и большой, но все равно деревня-деревней. Центр оказывал помощь не только мне, уверенна, что многие хоте ли бы попасть туда на реабилитацию. Вполне возможно кого-то из знакомых я там и встречу. Более насущная задача, которая стояла сейчас передо мной – это возвращение в университет, от одной мысли о котором меня бросало в холодный пот.