Паутина
Шрифт:
Я не видела лица, я не слышала голоса. Я могла ошибиться….
Зачем ему это? Для чего?
Я уронила голову на руки.
Что я сделала ему? За что он так поступил со мной?
Эти вопросы не давали покоя, разъедая изнутри не хуже кислоты.
И всё же объяснение с бабушкой прошло, хоть и непросто, но легче, чем я ожидала.
Она молча уселась напротив меня в спальне, сложив руки на коленях, и посмотрела пристально, с тем терпеливым выражением, которое я знала с детства.
— Почему ты ничего мне не сказала? — тихо спросила она. В её
Я отвела взгляд, стиснув пальцы на ткани толстовки.
— Как, бабуль? — выдохнула я, не зная, как подобрать правильные слова. — Ты сама нуждалась в помощи, а мама… — голос предательски дрогнул, и я сглотнула. — Бабушка, я просто не справилась.
Она молчала, но её взгляд не отпускал меня, заставляя говорить дальше.
— Этот Центр… — продолжила я чуть тише, — там она хотя бы будет под присмотром врачей. Там не будет ошибок, нет… никаких записей. Никаких последствий.
Я не уточнила, но бабушка поняла.
Она тяжело вздохнула, провела ладонью по лицу, словно пытаясь стряхнуть усталость.
— Лиана, — мягко, но серьёзно произнесла она, — ты советовалась по этому поводу с Вознесенским?
– Бабуль! Он месяц наблюдал маму и ничего! От его назначений ей лучше не становилось! – мой голос зазвенел от обиды. – А потом она просто ушла. Понимаешь. Ушла в ночь. Одна. Ее сутки искали…. Я… - я закусила губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.
– Ладно, ладно, - примирительно подняла она ладони, - но ты сама откуда об этом Центре узнала?
– От маминой подруги…. Она с сыном помогали маму искать, - отозвалась я. – Он врач, психолог…. Он понаблюдал ее несколько дней и предложил такое вот решение.
Бабушка недоверчиво поджала губы. Она внимательно смотрела на меня, словно желала прочитать, что стояло за моими словами. Чувствовала, что я что-то недоговариваю. А у меня от этого сердце стучало сильнее. Но я лишь плотнее сжала губы, не собираясь касаться самой страшной темы.
— Но… прости, — продолжила она, медленно подбирая слова, — я никогда раньше не слышала об этой… больнице. Конечно, я давно ушла из медицины, да и психиатрия никогда не была моей специализацией, но… — она тяжело вздохнула, её взгляд снова скользнул по моему лицу, задержался на чуть поджатых губах, на напряжённой линии плеч.
Я не дала ей закончить.
— Я была там, — убеждённо сказала я, почти резко, словно отсекая любые сомнения.
Она слегка приподняла брови, но ничего не сказала.
— Бабуль, я сама всё видела, — продолжила я, стараясь говорить твёрдо, чтобы ни в голосе, ни в выражении лица не отразилось колебание. — Этот Центр… он даже не похож на больницу. Скорее, на санаторий или курорт. Там работают профессионалы, и атмосфера совершенно спокойная.
Бабушка не возражала, но и не спешила соглашаться, словно обдумывая что-то в голове. Её глаза, выцветшие, но всё ещё проницательные, внимательно следили за мной, как будто она пыталась найти в моих словах что-то, чего я не говорила вслух.
Она медленно наклонила
– Давно ты эту мамину подругу знаешь? – вдруг спросила она.
– Наталью? – переспросила я, - не очень.
– Уж не та ли это Наталья Владимирова, которая звонила и не отвечала? – прищурила глаза бабушка.
– Да, - вздохнула я. – Бабуль, она единственная, кто реально смог мне помочь. В ту ночь… я была в полиции, но они…. они просто выставили меня на улицу. Я…. не знала к кому еще обратиться… - в груди начал закипать настоящий, невероятный гнев. Я была одна в ту ночь, одна против всего мира. Никто не спешил мне помочь, всем было плевать. А теперь я почему-то оправдываюсь за свои поступки и решения.
– Лиана, солнышко, - бабушка сжала мою руку. – Прости меня, родная моя. Ты столкнулась с чудовищной ситуацией и все сделала правильно. Я не сомневаюсь в твоих действиях…. Но неужели Даша и Лена не были рядом?
– И чем бы они мне помогли? – крикнула я, вскакивая со стула, - чем, бабуль? Бегали бы три курицы по улице и орали бы! И все! И знаешь что, ты забываешь, кажется, что у них есть и своя жизнь! Они не живут моей, они живут своей, бабушка! И живут нормально! А не как я, кидаясь из стороны в сторону и пытаясь хоть как-то собрать осколки!
– Лиана, - бабушка смотрела на меня с болью.
– Что, Лиана, бабушка? Что? Никто не обязан помогать мне или заботиться обо мне, я это прекрасно понимаю. И справляюсь, как могу!
Или как не могу….
– А в ответ слышу, что я все делаю не так! Хорошо, бабуль, скажи мне как?
– Лиана, детка, - бабушка спокойно выдержала мою ярость. – Я не собираюсь тебя обвинять ни в чем. Ты действовала так, как считала нужным в ту ночь… И после тоже. Знаешь, - помолчав, добавила она, - сложно понимать, что ты начинаешь принимать самые важные и серьезные решения без меня. В моих глазах ты все еще ребенок…. Ребенок, нуждающийся в защите.
– Но я больше не ребенок, бабуль, - с горечью во рту ответила я. – И кроме тебя и мамы у меня больше никого нет. И я вынуждена взрослеть настолько быстро, насколько это возможно. Если не веришь мне, давай съездим к маме вместе. Ты познакомишься с Максом и Натальей, сама увидишь Центр.
Она утвердительно качнула головой.
– Хорошо, моя девочка. Хорошо. Давай так и сделаем.
Она задумчиво потерла бровь. Я тоже молчала, ощущая, что хоть она и согласилась со мной, но полной уверенности у нее нет.
Молчали долго, обе не желая нарушать это хрупкое равновесие. Я так скучала все эти дни по бабушке, что сейчас спорить с ней совсем не входило в мои планы.
– Малышка, - внезапно бабуля позвала меня, - слушай… Роменский до тебя дозвонился?
У меня от ее слов потемнело в глазах.
– Что? – переспросила я мертвым голосом.
– Игорь… ваш декан… он дозвонился до тебя? – повторила она, нахмурившись. – Он тебя потерял тогда…
– Когда? – тупо спросила я, чувствуя как язык прилипает к небу.