Pavor Nocturnus

Мельн Игорь

Я и не надеялся, что все будет так просто, но Оля возникла прямо перед нами, схватила каждого за горло и давай напирать, а сил у нее оказалось в миллиард раз больше, чем у оригинала. Короче, эта демоница впечатала нас в стену, пережала деревянными пальцами все артерии на шее, еще и начала поднимать нас — тут не то что драться, а вдохнуть бы и не дать оторвать наши головы вместе с хребтом.

Думалось в острой нехватке кислорода не очень, мягко говоря, и надо будет порадовать мозг шоколадкой за любопытную мысль на голодном пайке. Идея в том, что, раз это точная копия Оли, должны сходиться и слабости, а на одну такую как раз можно было надавить, причем буквально. Я

потратил все силы и капли воздуха, молился, чтобы шея не свернулась в один прекрасный момент, но все-таки задрал низ кофты и коснулся ее пупка. Смешно, но именно этот пупок, который я расцелую при первой же возможности, спас нам жизни, и черт его знает, почему она так стесняется его — у всех свои тараканы, конечно, но даже мне неохотно показывала, а на пляже так вообще каждый раз целое приключение. Вот и псевдо-Оля скрючилась, зашипела и прикрыла руками живот, как самое сокровенное, то бишь отпустила нас, а мы драгоценные миллисекунды зря не теряли и беглым маршем двинулись на выход.

Да вы издеваетесь — как дверь может быть закрыта, тут ни замков, ни задвижек! Одно из правил жизни, мол, в теории-то все хорошо и понятно, а на практике зачастую печально и смертельно, мы толкали проклятый кусок деревяшки, но тот и не думал выламываться.

— Представь оружие в руках, и оно у тебя появится, — говорит Хорица.

— Чего?

— Делай, что я говорю. Нужно драться.

— Да ни в жизни!

— Это фантом, идиот!

— Да хоть фонтан, я не ударю свою девушку, даже непонятно какую. Как ты это себе представляешь?

— Это ты должен представить. Представь. Оружие!

Хорошо, чтоб тебя трижды — допустим, что я только не воображал, дротики со снотворным, лассо, сюрикены, шпаги, катаны, сабли, нунчаки, пистолеты, пулеметы и даже огроменный авторский арбалет, который стреляет липкими плевками, чтоб просто приклеить Олю к стене и сбежать. Вот только картинки так и остались на чертежах в мыслях, а в руках по-прежнему только пыль и горстка микробов. Будь у нее клыки и когти, так другое дело, а тут рука не поднимется при всем желании, и я б посмотрел на Хорицу, если б тут стоял Джованни, хотя она, по-моему, не против лишний раз подраться, какая-никакая физическая близость.

— Быстрее! — раздражала ухо та.

— Да нельзя же просто представить что-то и чтобы оно выросло прямо под ногами!

Ее взгляд облапал меня с головы до ног, даже по карманам полазил и, в конце концов, остановился на полу, будто издевался над моими словами.

— Давно у тебя такие странные ботинки?

Я уже хотел сказать вслух что-нибудь неприличное, но посмотрел вниз, а там и правда вместо моих любимых кед красовались какие-то коричнево-зеленые сапоги с заостренными носками, будто из эпохи раннего средневековья. На этом не все, я попытался сбросить их, стянуть, оторвать, но они как будто к пяткам приросли, а лицо Хорицы не помогало с объяснениями — та одновременно бесилась и пыталась не засмеяться, я не знал, что обиднее. И ни черта не понимал, что вообще происходит!

— Используй их уже… Как-нибудь.

Ладно, сбежать явно не получится, то бишь выход один — моя Оля, мой фантом или как там его, то бишь мне и разгребать.

Иду я, значит, к ней, она ко мне, глаза в глаза, как на дуэли, с виду пафосно, а в мыслях пустота, помноженная на ноль, шучу, мол, смотри, какие модные сапожки у меня, но она не оценила обновку и бросилась обниматься. Я легко отпрыгнул, отлетел, я бы даже сказал — тут вообще странно, только и успел, что подумать, а уже стоял в десятке шагов сбоку, да так занесло рывком, что еле удержался на ногах. На всякий случай еще пару

раз с успехом повторил трюк, то оказывался в другом конце комнаты, то у нее за спиной, и точно чертовщина какая-то, вот вам и бесполезные сапожки, что называется, на лицо ужасные — волшебные внутри, все стояли раззинув рты. Да с таким чудом обувного искусства можно хоть целую вечность развлекаться, один раз я не удержался и шлепнул ее по заднице — за одно выяснил, что фантомы тоже умеют краснеть и смущаться.

Я бы и поболтал с ней в перерывах между рывками, раз уж моя Оля очень далеко, но время не резиновое, поэтому просто наматывал скоростные обороты вокруг нее. Проще простого оказалось — она крутилась по оси и все пыталась схватить меня, даже руку выставила на манер шлагбаума, но я просто сменил траекторию на квадрат, в общем, это и на зрение, и на внимание давило, да и морально, небось, тоже. В какой-то момент та наконец упала на колени и опустила голову, как робот с севшими батарейками, не двинулась, даже когда я медленно пошел со спины.

Может, то и был расчет на ловушку, но я так соскучился по Оле, что накинулся первее (нежно, но с силой), поцеловал в шею, как она любит, и зачем-то прошептал только для нее одной, мол, она мое восьмое чудо света, и я обязательно вернусь домой. Сработало как по маслу, она сразу успокоилась и расслабилась — поцелуй, комплимент, парочка обещаний, которые далеко не факт, что сбудутся, и любая женщина тает, даже призрачная.

— Получилось! — крикнула Хорица, видимо, по поводу двери. Напоследок я вдохнул запах полынного шампуня, схватил свечку с пола и в один прыжок оказался у двери, а то вдруг еще Оля передумает.

Мы выбрались оттуда уже без приключений и снова двинулись бесконечными тоннелями, как из кошмарного сна — вдвоем было веселее, хотя она явно пропустила день, когда прививали навык болтать о ерунде ради убийства времени. Вдруг в голову ворвалась идея наколдовать сапожки и стрелой облететь весь этот лабиринт, я тужился всеми фибрами души на этот раз, уже ракообразный был, но на ногах все те же любимые кеды. Хорица заметила мои старания и сказала, мол, это не по щелчку пальца делается и вообще надо экономить силы, если монстры нагрянут. Чувствовал я себя и правда, как жеваный сельдерей в мусорке, да и по словам соседки по плечу она тоже не до конца восстановилась после встречи с кошмаром.

— А что у тебя за оружие?

— Не такое грозное, — заржала она не самым приятным смехом и сквозь слезы: — Ботинки… Такого еще не было…

Как раздражает, что у нее есть только два режима, а именно, молчаливое бревно и серная кислота, сейчас непонятно, какой лучше. Правда, тишина вредила ей больше, чем мне, временами взгляд размывался и тонул в киселе переживаний — пару раз приходилось прямо-таки крючком доставать ее, я вгрызался пальцами в бок, делал тощую складку на ребрах и щипал до удивленного писка. Обычно после этого мы двигались поживее, я от нее, а она с опухшим от возмущения лицом за мной. Зато уже не заплывала за буйки мыслей, на третий раз была на чеку и сразу сильно, но справедливо ударила по плечу.

Так вот идем уже лет триста по ощущениям, и тут она внезапно говорит серьезным тоном, будто фразу вселенской важности:

— Возле мусорных контейнеров. — И опять проглотила язык до степени гробового молчания, по-моему, даже не дышала.

— Ты же не думаешь, что я что-то понял?

Она подхватила себя за локти и съежилась чуть ли не в клубок.

— Так мы познакомились с Джованни.

— Романтично, — ляпнул я и пожалел, там и без переводчика на лице ясно читалось, что шутить в ближайшую вечность не стоило.