Pavor Nocturnus
Шрифт:
— На свое посмотри!
— А что с ним?
— Проехали… Короче, папаша сказал, мол, я засранец, учеба у меня не ахти как идет, а в свободное время штаны дома протираю или выглядываю юбки девчонок по соседству. А ему, видите ли, нечем кормить моих младших сестер, будто это я виноват, что они с мамой явно не слышали о… Ладно, не важно. В общем, он совсем достал меня, я согласился и сильно пожалел об этом, очень сильно, чтоб ты знал. В душе не чаю, какой черт меня дернул идти именно в приют — наверное, там всегда нужны были руки, и я быстро понял почему. Тому принеси, этому подай, третьего помой, за другим убери, а тех отцепи друг от друга — и это две минуты рабочего дня длиной в десять бесконечных часов. Конечно, пара старух и повариха помогали, но больше проклинали меня за скорость и туполобость. Платили там гроши, а премией были нервный тик и куча синяков (мелкие умеют
Наболтал я, конечно, знатно — ох и повезло ему с моей слабостью, в смысле если я начинаю говорить, то заткнуть меня можно кляпом или едой, а сам останавливаюсь в лучшем случае через час. На удивление, обошлось без града вопросов, бракованный ребенок какой-то мне попался, просто выслушал и больно задумчиво молчал, спасибо за бесплатный сеанс у психолога, чего уж там.
— Короче, сказку на ночь ты получил — вали спать! Честная половина дивана вся твоя, можешь даже с медведями в обнимку.
Какой-то наивной частью мозга я понадеялся, что так легко отделаюсь, ДеВи даже пошел к дивану, но вместо храпа загудела молния рюкзака и зашелестела бумага. Он уселся на диван с тетрадью и ручкой, плюшевое зверье чуть завалилось на бок, будто незаметно подглядывало в школьные каракули. Грецкий орех в башке смекнул, мол, раз делает уроки, значит завтра ему в школу и он уйдет отсюда с первыми лучами солнца, это меня ободрило. Но мне стало жутко интересно, что там можно думать с таким профессорским видом, брови нахмурены, невесть откуда на носу выросли круглые очки, от них глаза мультяшно-большие, зубы издеваются над колпачком ручки — не иначе как корень из отрицательного числа пытается извлечь. Я бросил контейнеры из-под лапши в мусорку, подкрался к дивану и выхватил тетрадь из расслабленных рук, развалился рядом.
— Математика, — сказал он, будто я походил на слепого без шрифта Брайля. — Я не понимаю, как это решать. И зачем, если в конце учебника есть ответ.
— Логика и мышление с неба не упадут. Для этого нужно научиться решать такие простые вещи.
— Простые? Это простые?! Страшно представить, что будет сложнее…
— Будет, поверь … Что ж, тебе повезло, математику я вроде как знаю, тем более такую легкотню из младшей школы.
— Средней вообще-то! Подожди… ты поможешь мне? — Он скорчил такую удивленную рожу, как если бы возня с домашкой не входила в огроменный список родительских забот и обязанностей.
— Нет, если хочешь испытать личное удовольствие от полуторачасового напряжения извилин, так и скажи.
— Нет!
Ох, погорячился я, сначала бы самому вспомнить — я не знаю, как и почему у меня получалась математика, но что-то в ней есть такое эдакое, но тут же надо по правилам, то бишь по-дурацки, никакого хаоса и романтики. Сложно было в первую очередь мне, попотеть, чтобы вложить элементарные вещи в сырую детскую головешку. За час-другой мы прошлись по всем стадиям принятия неизбежного, то бишь икс — это не буква алфавита, а неизвестное число, его-то и нужно найти, нет, он не может быть равен игрику (и это тоже не буква!), а про смену знаков при переносе я вообще молчу. Пришлось начать издалека, примерно за километр и по маленькому шажку, объяснил условие, суть решения таких задач и уравнений и даже сочинить что-то свое, чуть дальше по программе, чтоб жизнь медом не казалась. С пятого раза ДеВи решил задачу, слава Пифагору, который переворачивался в гробу, как мясо на вертеле, я сам уже думал, что без вина не вынесу эту пытку попугаем.
— Ух я покажу завтра этому Теодору Браско, что ничего я не бестолковый ученик! Можешь и дальше помогать мне с математикой?
— Держи ладонь шире! Мои драгоценные услуги тебе не по карману, — сказал я и толкнул его в плечо, мол, шутка, я не соглашусь ни за какие деньги. — Жадн… кхм… Твой отец не помогает тебе?
— Нет, мы почти не видимся. Днем он работает, а я в школе, потом я за уроками, а он спит, смотрит телевизор или возится в сарае. Мы вместе только за ужином и все равно он читает дурацкие газеты и молчит. Перед сном заходит на пару секунд убедиться, в кровати я или нет. И то я знаю, что его мама уговорила, а мне кажется, сам он вообще не разговаривал бы со мной. Вот увидишь, Армани, он даже не заметит
Мне стало жалко его, я правда хотел ляпнуть что-нибудь ободрительное, но язык лежал пластом, а в мыслях перекати-поле. Отчасти я понимал все это, мой отец тоже не душка и вряд ли у нас когда-то была неделя без выяснения отношений — как странно, что дети так не похожи на родителей, дурной нрав, значит, свой он мне засунул в ДНК, а взгляды на жизнь зажал, мог бы пахать себе поле и сахарок похвалы сверху получать. Я поэтому и уехал подальше от списка недовольств и советов в мой адрес, аж в другую страну, чтоб наверняка. И хорошо, он не знает, что меня давно выгнали из академии, а еще я живу в квартире девушки, и хоть не концы с концами сводим, но весьма скромно — это будет прямым разрешением высказать, что я бездарь, лентяй и ничего не добился в жизни! Хоть бы раз поддержал и принял что-нибудь в моей жизни… И кто мне объяснит, зачем заводить детей и диктовать им, как жить, или вообще плевать на них с высокой колокольни? Сопляки и так не сахар, а родитель из меня никакой, разве что стать одним из таких отцов — это худшее, что можно придумать в жизни. И вот что мне ответить Оле?
— Кстати, что у него за пунктик на игрушки?
— Не знаю… Просто он никогда не покупал мне их. Конструкторы и пазлы были, но не мягкие игрушки…
— Может, в детстве за ним страшная ожившая кукла с ножом гонялась?
— Я бы очень хотел, — продолжал ДеВи. — Ты не поверишь, но с игрушками… спится спокойнее, без кошмарных снов и… других странностей тоже. У всех, у кого они есть, ночи проходят спокойно.
Почему уже трижды за день я слышу прямо или намеками, что плюшевое зверье с какой-то стати играет роль ловцов снов. Два раза можно принять за совпадение, но если что-то случается чаще обычного, у такого все шансы оказаться правдой. А чертовщина самая что ни на есть странная творится — сначала маньяк этот, ни подозреваемых, ни улик, зато дети испаряются прямо из кроватей, как по волшебству, а теперь какой-то бред с игрушками. Вот хоть ты тресни, а волей-неволей чувствуется связь, надо как-нибудь залезть в гнездо Мудрого Филина и прошерстить на предмет странного — чисто на всякий случай, доверяй, но проверяй!
— Ты поэтому пришел вроде, медведя купить?
— Да, точно… Можно я выберу какого-нибудь сейчас?
Скорее всего, лапша была с запрещенным секретным ингредиентом, а может, меня укусила радиоактивная муха, по-другому не могу объяснить свое воодушевление. Дело в том, что игрушки за неделю уже упаковали в коробки, осталось завтра загрузить утром и в путь по магазинам, а включать повсюду свет и конвейер, успокаивать Три Полоски, мол, это не вечеринка и полиция не приглашена, не хотелось от слова совсем. И никогда не подумал бы, что стану делать это ради ребенка, которого знаю от силы пару часов, но он и правда паренек неплохой, раздражает чуть меньше, чем мог бы, и мне даже захотелось порадовать его. Что происходит, надо температуру померять и прививку мне срочно!
Спустя четвертину часа я открыл дверь раздевалки, будто настоящий швейцар, не хватало красной дорожки и хлопушек с конфетти. ДеВи смотрел на конвейер, как пещерный человек на зажигалку, а для лучшего вида пришлось потащить его на мостик, где не так давно потерпела грехопадение Богатая Выскочка, я не врал, что здесь создание игрушек как на ладони.
— Эта железная анаконда, — начал я голосом ведущего программы «В мире игрушечных животных», — клепает сотню мягких игрушек в день. И сейчас мы увидим, как же плодится любимое всеми нами плюшевое зверье. — Я тыкнул в кнопку на пульте управления и указал пальцем на тканеприемник. — Вон та змеиная пасть — это начало начал, куда я загрузил плюш для очередного Тедди. Наш механический удав глотает квадрат ткани, и черная лента утаскивает его в первую часть конвейера. Тут выбирается папа Тед, мама Бетти или медвежата, а машина грамотно вырезает форму, чтоб минимум обрезков. Видишь, получился силуэт медведя, потом автоматические клешни высыпают в центр набивку, допустим, синтепон, и все это сшивают, но роботам нужна страховка, приходится просматривать швы, убирать лишние нитки и так далее. А теперь последний и самый любимый этап, после которого это не просто игрушка, а произведение интеллектуальной мысли на творческое искусство! Как видишь, лента заносит медведя на второй этаж, где мы цепляем украшения — стандартные глазки в виде бусин, одежда там всякая вроде рубашек, платьев и бантиков, или что-то совершенно новое, в стиле какого-нибудь персонажа фильмов или книг. Главное придумать, а там уже загружаем макет в умную электронику и она клепает копии. И в самом конце наш питон… выдает, скажем так, готовый продукт.