Печать Аваима. Порочное Дитя
Шрифт:
– А почему так мало людей? – задала Эстер давно мучавший ее вопрос.
– До окончания сезона урожая здесь почти всегда так пусто, – пожал плечами юноша. – Служители тракта нужны в полях и на дорогах, а рабочему люду некогда отвлекаться на хвори. Вот позже, когда начнутся дожди, сюда потянутся и болящие, и молодые лекари. А может, и кто из стариков заглянет погреть кости.
– Пожалуй, тут погреешь… – Эстер поежилась.
– Да, это точно. – Молодое лицо осветила неожиданно приятная улыбка.
– А какое вы для меня дело придумали? – улыбнулась в ответ Эстер, разглядывая своего попутчика.
Под внимательным
– Да в общем и не дело это. Так, ерунда, – отмахнулся он.
– Но мне все равно интересно, – польщенная его смущением, снова улыбнулась Эстер.
– Тут у нас с зимы две постоялицы. Точнее – одна, и с ней девочка маленькая.
– Больные?
– Женщина – да. И уже давно. А вот девочка мается. Тяжело ей тут. И на больную смотреть тяжело. И одиноко. И пацанята новые ее обижают. Совсем зачахнет. Жалко малявку.
– Как я могу помочь? – искренне спросила Эстер.
– Я и не знаю, признаться, – развел руками лекарь, – но может, вам не в тягость будет приглядеть за девочкой? Ну чтоб хоть не так тоскливо ей было?
– А женщина? – тревожно спросила Эстер. – Она поправится?
– Не думаю, – глядя в сторону, ответил лекарь. – Она пришла сюда уже больная и сильно ослабленная. Все, что мы можем, – это облегчить ее уход.
Эстер остановилась, пытаясь совладать с собой. В ушах звенели последние слова настоятеля.
– Безнадежная? – переспросила она, надеясь, что неправильно все поняла.
– Да. Мне жаль.
«Безнадежная» – слово вспыхнуло в голове и заметалось, вытесняя остальные мысли. Все, кроме одной: «Что будет с Тамашем?» Эстер вдруг почувствовала, как страх железной лапой придавил грудную клетку, и стало нечем дышать. Коридор поплыл перед глазами; ноги отчего-то сделались совсем мягкими. А потом все резко потемнело, и в следующий момент она каким-то образом уже оказалась на руках у молодого человека. Прямо перед собой, слишком близко, она увидела его взволнованное лицо и разом разглядела то, что не заметила раньше: и россыпь веснушек на тонком носу, и усталые серо-зеленые глаза, и забавный русый вихор, который торчал в противоположную остальным волосам сторону. Эстер глянула на красивые тонкие губы и вдруг… залилась румянцем.
– Ох, простите. – Юноша от неловкости тоже покраснел и поспешил поставить Эстер.
– Меня зовут Эстер, – переводя тему, быстро выпалила она.
– Ой, как неловко, – растерялся парень. – Я тут совсем забыл о приличиях. Абель. Мастер-травник.
– Травник? – удивилась Эстер, забыв о минутной неловкости. – А как же ваше зрение?
– Я только вдаль не вижу, – улыбнулся Абель, – а травы издалека не собирают.
– Приятно познакомиться, – смущенно пробормотала Эстер, вспомнив нечаянные объятья.
Она с излишней тщательностью принялась поправлять многочисленные складки на юбке. Травник натянуто прокашлялся, заполняя неловкую паузу и неуверенно предложил:
– Ну пойдемте? Или я вас напугал? Я… право, простите, – окончательно стушевался Абель. – Я совсем забыл, как люди общаются между собой. Нам здесь не до того. А с лета еще и пусто совсем.
– Не переживайте, – по-доброму улыбнулась Эстер, и неловкость растаяла.
Абель неуверенно улыбнулся в ответ и неожиданно предложил:
– А пойдемте я покажу вам замок?
– Замок? Это разве не монастырь? – удивилась Эстер.
–
– Я видела барельефы – искусная работа, – со знанием дела ответила Эстер.
– Тогда пойдемте, – позвал Абель, – а перед ужином я познакомлю вас с девочкой.
Они снова пошли длинными коридорами, но в этот раз Абель не спешил и не витал в своих мыслях. Он со знанием дела и большой любовью рассказывал о необычном строении. Открывал потайные комнаты. Показывал прекрасные залы, обустроенные в естественных полостях, и многочисленные ходы, прорезанные прямо в теле горы. Оказалось, что замок почти не имеет сквозных коридоров, кроме верхнего этажа, где ранее располагались комнаты для прислуги. На других же уровнях коридоры то и дело утыкались в комнаты: великолепные залы с наборными полами из разноцветных каменных плиток, которые позднее приспособили под склады; жилые палаты, служившие опочивальнями кому-то из знатных семей древности, а сейчас заставленные спальными койками так, что между рядами едва могли протиснуться двое идущих навстречу друг другу. Была даже старинная библиотека с высоченными потолками и книжными полками, вытесанными прямо в скале. К верхним книжным ярусам вели ажурные каменные мостики и лестницы. Вот только на потускневших от вековой пыли полках царил страшный беспорядок. Часть книг валялась на полу, в узорчатых перилах местами не хватало целых секций.
– Почему здесь все так запущено? – через некоторое время поинтересовалась Эстер.
– Нас слишком мало, – грустно ответил травник. – Мы не можем позволить себе жить здесь постоянно. А без пригляда все ветшает.
– Почему же не пригласить кого-то наместником? Пусть бы жил да приглядывал за хозяйством?
– Вы все правильно говорите, – печально улыбнулся Абель. – Только нам ведь запрещено просить плату, а значит, и платить наместнику тоже нечем. Здесь даже сами лекари не хотят служить – на тракте какой-никакой, а достаток есть. А тут что? Сюда приходят в последней нужде. Какой уж с них спрос? Да вот еще мальчишки-подкидыши на обучении. Их за зиму знаете, сколько набирается?
– И вы всех принимаете?
– Тех, кому сравнялось девять, принимаем до первого испытания. Если есть в ребенке дар к врачеванию, то его берет кто-то в ученики.
– А он разве не у всех есть? – брякнула Эстер и тут же прикусила язык.
Абель подозрительно на нее посмотрел, но на вопрос ответил:
– Не у всякого есть талант приручить свой дар.
– И что же делают с ребятами, которые не прошли отбор? – оглядываясь по сторонам, словно в поисках отвергнутых лекарей, спросила Эстер.
– Идти им все равно некуда, – развел руками Абель. – Большинство остается в монастыре внизу. Кто-то потом уходит за вольной жизнью, кто-то остается. По-разному бывает.
– Я не так себе это представляла, – безрадостно вздохнула Эстер.
– Вы знаете, – улыбнулся Абель, – я удивлен, что вы вообще себе что-то об этом представляли. Откуда вы?
От вопроса Эстер растерялась. В дороге никому из них не пришло в голову обговорить, что отвечать на самые обычные вопросы, и она лихорадочно перебирала в голове разные версии, одна другой нелепей. Заметив ее смятение, Абель добродушно махнул рукой: