Пеликан
Шрифт:
Андрей выделялся на их фоне, но неприятных ощущений от этого не испытывал. Он приехал как мужчина, способный потратить три тысячи динаров, стоит только захотеть. Собаки в намордниках и цветных попонах с номерами в бешеном темпе неслись по дорожке и настигли его, когда он еще только шел вдоль ограды.
Припев популярной метал-группы из Словении прервало сообщение о том, что победил Дарлинг Бой.
Кто-то получал деньги, кто-то выбрасывал в мусор квитанции; сильно искаженный электронный голос из динамиков сообщил, что следующий забег через пятнадцать минут, и снова заиграла музыка.
Андрей купил холодную банку колы и изучил программку. Уиппеты на двести сорок метров. Он ничего в этом не смыслит, да и не важно. Будет играть по-крупному — за этим и приехал.
—
Все молчали; он ловил оценивающие взгляды — скорее всего, завсегдатаи прикидывали, как бы навариться на новичке. Но Андрей чувствовал себя уверенно.
— Победитель, двойка или тройка? — уточнил кто-то.
— Победитель, — бойко парировал Андрей, скрывая полное непонимание вопроса.
— Тогда на Лайку. — Советчиком оказался маленький небритый мужчина с обгрызенной сигариллой в углу рта, в твидовом пиджаке и спортивных штанах.
Лайкой звали первое живое существо, побывавшее в космосе.
— Почему на Лайку? — поинтересовался Андрей, держа пачку банкнот в руке.
— Самая быстрая сука прошлого года, — многозначительно кивнул мужчина.
Андрей поставил триста динаров на Лайку.
Он возвращался домой, потратив более тысячи динаров, но без сожаления. Это были своего рода тренировочные деньги, по сути, он заплатил их не сам. Лайка оказалась довольно старой и пришла последней, а в следующем забеге фаворит Драго уступил Голден Дрим. Андрей решил, что на будущей неделе придет снова и поступит умнее — будет ставить чаще, но меньшие суммы, и к тому же на пары; останется только угадать, кто придет первым и вторым, очередность роли не играет. Это менее рискованно. И, конечно, он не станет слушать маленького мужчину в твидовом пиджаке, который, как потом выяснилось, сам-то ставил не на Лайку и не на Драго, а оба раза на победителя.
Следующие собачьи бега закончились тем, что Андрей потерял почти все деньги, которые получил от Тудмана. Несколько раз победа ускользала в самую последнюю секунду: его собаки финишировали первой и третьей или второй и четвертой, но выиграть ему так и не удалось. Ни разу. В последнем забеге даже Лайка снова вышла на старт, но на нее уже никто не ставил. Оказалось, что результат мог быть еще хуже, чем в прошлый раз, потому что створки поднялись, а она даже не высунулась из бокса. Когда остальные уиппеты исчезли за первым поворотом, оставляя за собой рыжее облако пыли, яркое, будто вспыхнувший фитиль, ее хозяин, похожий на цыгана толстый мужик в кожаной куртке, подошел к стартовой установке, палкой ударил по решетке и ткнул собаку. Тогда Лайка, поджав хвост и выгнув тощий хребет, к всеобщей радости, вышла из бокса. Она посмотрела на соперников, набиравших максимальную скорость теперь уже далеко на противоположной стороне трассы, повесила узкую морду и подняла переднюю лапу, показывая, что поранилась. Ведущий выдал шквал едких комментариев, и, пока трактор оттаскивал стартовую установку, освобождая трассу для финиша, хозяин взял Лайку на поводок и потащил в сарай, служивший загоном.
Андрей купил очередную банку холодного лимонада и пошел прогуляться по полю мимо беспорядочно припаркованных машин, чтобы побыть в одиночестве и привести в порядок мысли.
Из громкоговорителей гремел Джонни Кэш. Деньги почти закончились, и Андрею не понравилось, как он их потратил. Ставить на борзых — плохая идея, тут нужно разбираться, быть инсайдером. В казино шансы распределены более честно. А что мешает опять заставить Тудмана заплатить? Тем более что первый шаг уже сделан, а от второго хуже не станет, зато снова появится это сладкое чувство свободы. О поездке в Монте-Карло нечего и думать, но вполне реально сыграть в рулетку в Риеке. Сколько попросить на сей раз? Как минимум столько же. А еще лучше — пять тысяч динаров. Тудману по силам — у него ведь пенсия и доход от фуникулера. Тем более что в прошлую субботу Андрей снова видел его на автобусной остановке, только уже не с цветами, а с чемоданчиком. Сверившись с расписанием, он пришел к выводу, что Тудман
Вдалеке, над голубыми холмами, белели следы регулярных рейсов в Афины.
Тут его осенило. Невыносимо: Тудман тратит столько денег на уже не свежую крашеную шлюху из большого города. А ведь он, Андрей, даже с малой их частью — он представил себе оставшуюся сумму — может сделать что-нибудь доброе и вечное.
Он направился к сараю с раздвижными дверями. Внутри оказалось темно и ужасно душно, пахло собачьими экскрементами и бензином. Толстяк был уже без кожанки и с бейсбольной битой в руках. Другой цыган держал Лайку: он сжал тощее тельце коленями и так заломил передние лапы, что собака уронила голову на колоду — дышло прицепа, в котором Андрей заметил четырех мертвых уиппетов.
— Стой! — вмешался Андрей. — Я ее куплю.
Толстый цыган бросил на него недоверчивый взгляд.
— Эту? — усомнился он. — Зачем?
— Просто так, — нашелся Андрей. — Для дочки.
— Домашние питомцы из них и правда неплохие, — подтвердила женщина, которая сидела где-то сзади на куче автомобильных покрышек и кормила грудью ребенка. — Они ласковые и привязчивые. За такую и тысячи динаров не жалко.
Теперь Лайка неотрывно смотрела на Андрея выпученными глазами, быть может, лишь потому, что услышала незнакомый голос. Вряд ли она понимала, какая ей угрожала опасность. Он был осведомлен намного лучше.
— Ну, раз так, тысяча динаров, — согласился Андрей.
Обессиленная Лайка лежала в передней корзинке его велосипеда, у нее даже не было сил напрягать тело во время тычков и ударов, когда они ехали по ухабистой тропинке мимо соляных бассейнов. Что ж, от его так называемого преступного деяния вышла сплошная польза. Он взял на себя ответственность за беспомощное существо. К тому же животина совершенно роскошная, единственная борзая во всем городе — по крайней мере, так думал Андрей. Ом весело гнал по пустынным районам новостроек и уже предвкушал, какое впечатление произведет, когда проедет по центру города с уиппетом в корзинке. Приближаясь к магазинам и лавкам, он махал женщинам, остановившимся поболтать под навесом, и мчал дальше с извиняющимся жестом, будто бы обещая позже объяснить, откуда у него такая красивая собака. Это был своего рода круг почета для Лайки, и поэтому Андрей выбрал более длинный путь домой — сначала по бульвару, где обменялся парой фраз с мороженщиком, затем через Народную площадь. Там он немного постоял в тени бывшего дворца эрцгерцога, в том числе потому, что там как раз собралась группа туристов с детьми — вдруг они захотят погладить Лайку по голове.
Проезжая мимо кафе «Рубин» напротив музея часов, Андрей увидел мужчин на террасе и приветственно поднял руку. Он прекрасно знал, что именно в этом кафе Йосип Тудман завсегдатай.
На втором письме тоже оказались штампы Риеки. В конверте лежала открытка с изображением казино, а на обратной стороне послание, напечатанное на довольно старой пишущей машинке, потому что слева и справа остались черные следы от каретки.
Читая послание, Йосип как раз поднимал на гору первых посетителей — пожилую немецкую пару. Мужчина напоминал отставного военного.
Йосип спрятал письмо во внутренний карман и уставился на другой вагон, шедший навстречу.
Рельса было всего три: по центральному ехали оба вагона, за исключением места пересечения на полдороге к вершине, где участок длиной в двадцать четыре метра расходился и превращался в полноценный двухпутный. Йосип всегда знакомил пассажиров с этой деталью инженерной мысли, что частенько сказывалось на чаевых, но на сей раз голова была занята другим.