Пепел жизни
Шрифт:
– Кто это был? – поинтересовалась я, провожая взглядом гору, которая скрылась за углом.
– Тронхнек [2] .
Я сделала вид, что поняла, однако вовсе не осознавала, что это за существо. Это и не было важным сейчас.
Паренек подошел ко мне и пару раз переступил с ноги на ногу, явно смущенный. Я обогнула его и встала за спиной, обхватила ладонями торс и приподняла тунику – мягкая ткань легко мялась в ладонях, позволяя беспрепятственно касаться кожи.
2
См.
– Как тебя зовут?
– Сихш, – рвано выдохнув, ответил русал. Он пытался перехватить мою руку, которая медленно опускалась к штанам, когда другая удерживала тунику около груди.
– Скажи мне, Сихш, можешь ли ты быть нежным? – вкрадчиво поинтересовалась я и, встав на носочки, провела языком по шее русала и прикусила мочку уха. Его похоть въедалась в кожу, словно ароматическое масло, которое распутницы наносят на тело перед встречей с мужчиной. Магия, что крепко спала, довольно заворочалась и голодно заурчала.
– Я буду таким, каким вы пожелаете меня видеть…
– Послушный мальчик.
Усмехнувшись, я убрала руки с тела русала и почувствовала его разочарование и недовольство. Сделав пару шагов, я раскрыла дверь и юркнула в комнату, поманив пальцем за собой Сихша, который последовал за мной, словно ручной пес.
– Ляг на кровать.
Русал послушно выполнил приказ, наблюдая за тем, как мое платье падает на пол, оголяя тело.
– И запомни, Сихш, никакого проникновения.
Он медленно кивнул и шумно сглотнул, когда я сделала медленный шаг навстречу, позволяя увидеть обнаженное тело, которое не скрывали темные волосы. Он подался вперед и обхватил талию шершавыми ладонями, притянув к себе – голубоватые чешуйки засветились, выдавая истинную сущность Сихша, рваные жабры раскрывались, подобно соцветию, когда он пытался сделать полноценный вдох, но наружу рвался только сдавленный хрип. Упершись ладонями в его грудь, я заставила его лечь обратно и, подползая на коленях ближе, развела ноги в стороны на уровне лица русала.
– Сделай так, чтобы я осталась довольна.
Магия забурлила по венам, впитывая все эмоции русала, который не догадывался о моих истинных мотивах.
Глава 35
Жизнь
Сможет ли свет полюбить тьму, Не уничтожив все живое вокруг?
Я сидела на крыльце в кресле-качалке, наслаждаясь предгрозовым небом – яркие вспышки молнии освещали небосвод, рассекая облака магической плетью. Где-то вдали показалось зарево, и следом оглушительный рокот прогремел прямо над крышей.
Филипп заворочался в люльке около двери, но не проснулся, лишь перевернулся на другой бок, обхватил большой палец губами и засопел.
Мне то и дело вспоминалось, как мы с сестрами лежали в предсмертной агонии среди намокших простыней. Хлоя отказывалась верить, что скоро наши души уйдут в услужение мойрам или отправятся в Забвение, где будут ждать своего часа – переродиться или кануть в бездне собственных грехов. Алкеста даже в бреду норовила съесть яблоко, причитая о том, что только с ним она чувствует жизнь, которая медленно покидала наши тела. Ведас каждый день приходил к сестре и всю ночь держал ее за руку, чтобы та успокоилась и предалась сну. И сейчас, кажется, лед тронулся – Алкеста наконец-то
И лишь одна я из сестер оказалась по ту сторону Забвения, чтобы наконец-то воссоединиться с семьей. Осталось не так много…
– Опять предаешься глупым воспоминаниям?
Я беззлобно усмехнулась и перевела взгляд с грозового неба на Хлою, которая облокотилась о деревянный настил крыльца. Скрестив ноги в лодыжках, сестра обнажила человеческую часть лица, скрыв под волосами обглоданный череп с пустой глазницей.
– Я тоже рада тебя видеть.
Хлоя обнажила белоснежные зубы и недоверчиво мотнула головой, прекрасно осознавая, что я ждала ее только для того, чтобы узнать, что творилось на континентах. У нас впереди столько времени, чтобы предаться разговорам о ранах, что не затягиваются в душе, поэтому хотелось немного отвлечься.
– У тебя получилось? – ненароком спросила я, хотя внутри все тряслось от волнения.
– Когда же ты уже перестанешь недооценивать мои возможности…
Хлоя отслонилась от деревянного настила и, сделав пару шагов навстречу, остановилась в паре сантиметров, вытянув человеческую руку, провела холодными как лед пальцами по моей щеке. В следующее мгновение она больно схватила за подбородок и вскинула голову вверх, явно наслаждаясь своим триумфом.
– Мойры согласились переродить Мерису и Астрона, первого дракона, в которых течет кровь богов. Михаэль ни за что бы не согласился пойти на сделку со Смертью, если бы вопрос не стоял ребром – либо он воссоздает при помощи своей магии воздушного дракона, которого я воскрешаю, либо чрево его жены навсегда останется бесплодным.
– Ты играла подло, поставив его перед таким выбором, – констатировала я, смотря в глаз сестры, пытаясь освободиться от хватки на лице, но пальцы Хлои сомкнулись сильнее.
– Ты знаешь предсказание отца не хуже меня. Воздушные драконы все вымерли, не осталось даже куска плоти, которую можно было бы напитать силой. Оставалось только одно – воскресить сгнившие кости. Найти Михаэля оказалось не так уж и сложно – каждая нечисть на континенте знает, где обитает его хозяин. При помощи первородного огня, который достался от отца, он смог воссоздать клетку, где кости могли бы обрасти плотью. Но случилась одна загвоздка…
– Какая? – шумно сглотнув, спросила я, чувствуя, как немеет нижняя часть лица.
– Сатир чуть было все не сгубил, – раздраженно произнесла Хлоя и резко отшвырнула мое лицо от себя, отчего я пошатнулась и крепко сжала онемевшую челюсть, стараясь не издавать ни звука, чтобы не разбудить Филиппа.
– Клерс? А что с ним не так?
– Он напился до такой степени, что едва переставлял копыта. Благо, дело довел до конца – привел Касандру на поляну, где нашел яйцо дракона, а потом уже и Мулцибер, как верный пес феи, подоспел.
– Не смей его так называть, – прошипела я, чувствуя, как внутри разрастаются гнев и негодование.
– Я его создала и могу называть демона, как мне угодно. Если ты закончила защищать Мулцибера, могу продолжить?
Я кивнула и вжалась в спинку кресла, внимательно наблюдая за каждым движением Хлои, боясь, что та вновь может до боли впиться в тело. Спустя столько лет без возможности коснуться друг друга, при каждой встрече она норовила сделать побольнее, чтобы выместить всю злость, которая копилась в душе все это время.