Перед тобой земля

Лукницкая Вера

Спросил их, почему они не протестуют. "Мы люди темные, а тут надо в Москву писать".

Теперь о вчерашнем случае. Матрос судна "Красная Москва" был послан капитаном на поиски хлеба для 8 человек команды. "Красная Москва" собиралась сегодня уходить и уже взяла отход. Матрос пришел в кооператив и упросил зав. кооператива отпустить ему 12 кг. Тут же в кооперативе нашелся рьяный тип, который задержал матроса и, несмотря на все попытки последнего объяснить дело, потащил его в 18-й район милиции. Здесь был составлен протокол, у матроса отобрали хлеб и документы и арестовали его. Матрос просидел с 10 утра

до 4 дня, пока команда через Уполтуркменцика Максимовича не выхлопотала его освобождение. Хлеб и документы, однако, возвращены не были. "Красная Москва" осталась в Баку ночевать.

Я возмущен всем этим и решил завтра идти разбираться.

18.08.1929

Встал в 5.00. Мытье, чай с хлебом. В 7.30 Ходжа и другие вышли в город, к Максимовичу, по поводу хлеба, вчерашнего дела и чтоб закончить все на берегу.

В 9 часов - в конторе Максимовича. Жду его вместе с матросами и пишу заметку-фельетон о вчерашнем деле в газету "Вышка". В 10 часов пришел Максимович. Одобрил и заверил мою заметку. Сказал, что вопрос этот поднимался уже в Азербайджанском Совнаркоме, но решен был так: могут получать в специальных лавках по 30 - 40 коп. кило (в кооперативных хлеб стоит 18 - 20 коп. кило), т. е. вопрос разрешен неудовлетворительно под тем предлогом, что туркмены - частники.

Отнес заметку в "Вышку", дал ее Волину. Зашел в Правление Ц. Р. К. (Центральный рабочий кооператив.
– В. Л.), получил ордер еще на 2 кило хлеба. Зашел за туркменами, с одним из них пошел получать хлеб - удалось вместо 2-х кило получить 5, а потом в другом кооперативе, с помощью моих документов разрешение еще на 4 кило, и по нему вместо 4-х получил 5. Вернулись на "Мусульманина" в 11 часов. Здесь уже снимаются: отошли от пристани, выбирают якорь, поднимают на борт шлюпку. Якорь зацепился за что-то, долго возились, с помощью шлюпки с соседней "туркменки" снялись в 12.00. Жаркое солнце, ветер, который с утра был попутным, переменился, теперь он восточный и противный нам. Подняли главный парус. Медленно идем направление на остров Нарген.

19.08.1929

Мы всю ночь шли, сейчас ровный горизонт, кругом открытое море. Впереди виден парус "Красной Москвы". Идет тем же курсом, что и мы.

Сразу после заката - вкусный плов. Ходжа упрашивает меня есть больше, спрашивает, сыт ли я, и просит не стесняться вообще, а просить всегда, когда мне что-нибудь нужно.

Часов в 8 - 9 ветер переменился, стал попутным. Подняли третий парус на главную мачту (на ней уже два поднятых: главный и задний, один параллельно другому, как лепестки, как коридор парусов). Мне сказали, что если такой ветер продержится, то к утру пройдем половину расстояния от Баку до Красноводска.

Полная луна. Сидел на носу с Элки и Хакимом. Заговорили об их женах. Они просили говорить тише, чтоб остальные не услышали, - стесняются.

У Хакима жена "старая" - ей 22 года. Хаким женат уже девять лет, сейчас ему 28 лет.

Элки молчалив. Хаким полуизвиняющимся тоном объясняет мне, что он так болтлив потому, что хочет учиться лучше русскому языку. Урок вопросов и ответов, я поправляю речь Хакима.

20.08.1929

Ходжа-Кули задал всем на сегодня работу: вытащил пучки старых сетей, побелевших от соли и моря. Из этих сетей туркмены будут вить канат. По краям сетей навязано множество узелков, края связаны маленькими веревочками. Нужно все эти веревочки

снять, развязывая узлы или разрезая их. Каждый пучок нужно освободить от веревочек с двух сторон. На каждой стороне много, больше ста веревочек. Ходжа-Кули дал каждому на сегодня по 10 пучков. Вся команда засела за работу. Я тоже. Я неопытен и делаю медленно. Работая, туркмены поют, поют они вообще все время: и днем, а рулевой и ночью. Ходжа говорит: "Когда нет ветра, надо работать, иначе ветра не будет".

Часам к 10 сделал 2 пучка и прыгнул в воду. За мной полезли купаться все, купались долго, с баловством. Гуссейн безобиден, его топят, его задевают всегда - шутливо. Он сносит все это с поразительным хладнокровием. Ходжа-Кули бросил в воду щетки чистить днище и борта судна.

После обеда лежим на юте, разговоры - расспрашивают меня о географии, о республиках наших, о Китае и в чем у нас дело с ними. Рассказываю суть конфликта.

Долго не засыпаю, обдумываю телеграммы, которые пошлю из Красноводска, потом впитываю в себя зрительные впечатления. Ходжа сказал, если так пойдем, часа через 4 будем в Красноводске.

Ходжа-Кули плавает 18 лет. До этого он работал на соляных рудниках на Челекене года 4, а потом лет 6 занимался торговлей. Ходжа любит спорить.

Хаким называет себя культурным человеком и жмет мне руку. Хаким умеет говорить по-русски, научился у московского инженера. Говорит порядочно, но очень плохой выговор и искажены слова, особенно окончания: к глаголам прибавляет "ся". Дервиш плавает 12 лет, ни разу не терпел крушения.

8 часов - полный штиль. "Мусульманин" не движется. Я "пообещал" ветер в 12 дня. Общее купанье. Потом "тор" - сети - опять бесконечные узелки.

В 10.00 - завтрак, то же, что вчера. Дервиш и Курбан сидят на краю, Ходжа-Кули столкнул их в воду - полетели за борт. Веселье. Опять "тор". Я сделал два пучка быстрее других.

Красноводск. Пошел на почту, отправил домой телеграмму, съел на базаре шашлык, купил винограду и вернулся на судно. На юте "Мусульманина" чистота, кошмы... Вся команда оделась в чистое, у всех туркменские шапки и русские пиджаки, несмотря на жару. Начались хождения туркмен в гости друг к другу - с судна на судно.

На кошмах несколько гостей, стариков и молодых - все на корточках и поджав ноги. Один старик с очками на лбу. Другой - почтенный и дородный туркмен - Анна Гельди Мурадов. С ним долгий разговор после чая, лежа на кошмах. Он говорит о туркменских обычаях, о боге. Сам он верит, что "бог" это "природа" и что "что-то есть", но не молится и намаз не делает. Говорит: "Ученый человек всегда говорит, что мало знает, а неученый - что все знает". Еще говорит: "Хуже всех те, кто кончил 3 - 4 класса, - от рабочих отстал, а к интеллигентным не пристал".

После чая объясняю туркменам простейшие астрономические законы затмения, землетрясения, вулканы, приливы и прочее. Рассказываю о Копернике. Слушают внимательно, с интересом. Много русских книг переведено на туркменский. Грамотность здесь высока - почти все читают.

В 9 вечера снова иду в город, брожу полчаса. Душно. Пустой город. Несколько спящих у дверей своих домов людей, два-три прохожих да одинокий мороженщик. Нет ни одного источника - вода привозится в цистернах по железной дороге. Кроме того, есть опреснители. Сушь - страшная.