Перекрёстки Эгредеума
Шрифт:
Удар. Боль. Она невольно зажмурилась.
Взмах меча. Свист. Скрежет металла.
— Вот мы и встретились вновь, — прошипел голос, растягивая слова.
В сумраке парка, взрезанном сиянием клинка, с Хранителем сцепилась высокая фигура в серых лохмотьях, развевающихся по ветру. Длинные рукава — крылья растерзанной птицы.
Чёрный меч в руках незнакомца тускло мерцал вспышками тьмы.
Убийца Ингрида!
—
— Да? — тот шагнул назад, выставив меч.
Противник тоже встал в защиту и выдохнул:
— Да, Ингвар из рода Теотекри. Однажды я уже пощадил тебя.
Эйкундайо. Имя вырвалось из памяти, как молния из чрева бури.
Эмпирика вжалась спиной в ствол дерева, силясь подняться на ноги.
— Позволь мне всё объяснить, — с глухим шипением молвил враг. — Всё это время ты защищал её, и напрасно.
Ветер утих, и ветви застыли в напряжённом безмолвии, в котором собственное дыхание казалось слишком шумным.
— Демоны Чиатумы никогда не причинили бы ей вреда. Престол Аграниса — мой по праву, но я не собираюсь брать его силой. Эмпирика сама отдаст его мне. Она нужна нам живой — она и твой меч, Отверзатель Путей. Оставь её, позволь нам пройти, и тогда…
Сиреневый всполох. Пронзительный лязг.
Хранитель не тратил времени на слова.
Взмах. Удар сбоку.
Промах. Прямой выпад.
Фигура в лохмотьях мелькает тенью, уходя от ударов.
Враг не нападает. Только ускользает от Хранителя, и как же быстро! Быстрее, чем способен разглядеть человек.
Свист рассекаемого воздуха — в том месте, где мгновение назад стоял противник. Хранитель на миг теряет его из поля зрения.
Чёрный меч обрушился сверху, скрежетнул протяжно, сцепившись с его клинком.
— Последний шанс, — шипящий возглас, как резкий свист.
Хранитель отшатывается назад, готовясь ударить снова.
— Стойте! — отчаянный вскрик.
Эмпирика подаётся вперёд всем телом, отталкиваясь от дерева. Её трясёт и шатает. Она тянет руки, спотыкается, судорожно и громко дышит.
Фигура в лохмотьях застывает, уставившись на неё.
— Умоляю, стойте! Эйкундайо! Я сделаю всё…
Тупой удар. Звук рвущейся ткани.
Сияющий меч входит в тело врага.
Ужас и облегчение — разом. Эмпирика мельком ловит взгляд Хранителя: «Всё хорошо, всё позади», — читается в нём. Резкий рывок. Руки с силой извлекают оружие, а пронзённое им тело, рухнувшее на колени, всё ещё не решается упасть и медлит разжать слабеющую руку, держащую меч.
— Конечно, сделаешь…
Шёпот — исчезающий вздох далёкого ветра.
Сиплый вздох, взорвавшийся жутким свистом.
Серый
Чёрный меч из ниоткуда бьёт наискось, полоснув по груди.
Миг — и вихрь вновь обретает форму.
Хранитель оступается, пошатнувшись.
Сиреневый всполох — в опавших листьях.
Крик ужаса застрял в горле.
Эмпирика срывается с места, но само пространство, тяжёлое и вязкое, наваливается на неё, толкая назад.
Глухой стон клинка — и Хранитель падает навзничь, с шипящим свистом взмётывая вокруг листву.
Пространство содрогается, и, пошатнувшись, рушится незримая стена, преграждавшая путь.
Эмпирика бросается к нему, забыв об Эйкундайо.
***
Грудь тяжело и часто вздымается, в неровном дыхании — судорожный хрип. В полумраке горячая влага на её руках кажется чёрной.
Нет, нет, так быть не должно! Нужно сделать что-то, нужно…
Вихрь панических мыслей мутит и без того всполошённый разум, и тщетно: она не может ничего поделать, не может — отказывается — даже понять…
Неужели это происходит на самом деле? Нужно проснуться. Пожалуйста, пусть она проснётся! Пусть это окажется жестокой шуткой больного сознания! Пусть время обратится вспять, и всё вернётся на свои места!
— Пожалуйста… Ты слышишь меня? Пожалуйста…
Шесть проклятых лет в ненавистном медицинском — и она не может ничего сделать?!
В парализующей пустоте разливается отчаянная ярость, и с тела, объятого дрожью ужаса, спадают разбитые оковы ступора.
Как же там было… обезопасить себя и пострадавшего — ха, ну конечно!.. Обнажить рану… Позвать на помощь…
Окровавленные руки шарят в карманах пальто — но там пусто. Телефона нет. Нет ничего: она ведь знала, что не вернётся домой.
Вокруг — ни души. Только…
Сиреневый всполох, замеченный краем глаза.
— Ты не сможешь ему помочь. Эта рана смертельна.
Эмпирика оборачивается. Эйкундайо — за спиной. В его руках — два меча: непроглядная тьма и сиреневое сияние. Меч Теотекри.
— Я этого не хотел, ведь мы оба — сыновья Хюглир. Он не оставил мне выбора.
Хранитель безмолвен. Чёрная прореха зияет над сердцем. Дрожат полуопущенные ресницы, дрожат губы, роняя прерывистые вздохи — всё реже и реже.
Яркое мерцание.
Что-то сияющее выползает из его рта.
***
Ослепительная искра взрывается гигантским снопом света, непроглядно-белым на миг застилая взор. Сумрак сожжён разгоревшимся под деревьями серебряным пламенем, охватившим изумлённое пространство до самого неба, чей чёрный купол отшатывается в ужасе, проваливается в необозримую вышину космической бездны.